- О чем задумалась?
- Странно от тебя слышать подобные вопросы.
- Разве?
- Да. Ты и так все знаешь наперед: кто о чем думает, кто что скажет.
- Ты слишком преувеличиваешь мои способности. Если бы я действительно умел это, то мне было бы скучно жить.
- Но ты же предугадываешь поступки многих, многих людей.
- Поверь, большинство людей слишком предсказуемы.
- А я?
- Этот твой вопрос тоже был предсказуем, логичен, я бы сказал. Но ты несколько другая. Надо признать, ты странная, не поддаешься логике, но мыслишь и действуешь более чем логично.
- Это как так?
- Вот так. Невероятная невозможность. Само твое существование противоречит теории вероятности, в то же время, полностью ее подтверждая.
- Исключение из правил?
- Да.
- Но скажи, в чем моя невероятность и невозможность?
Он, не мигая, смотрел в глаза Ники. Было что-то непостижимое во взгляде ее глаз стального цвета, что-то выше его понимания, сосредоточение смысла абсолюта и раздробленная картина видимого мира. Проще, наверное, было бы постичь дзен, чем понять, кто она такая и с какой целью абсолют свел их пути. Ника была сплошным набором противоречий, невероятных совмещений, ставящих под угрозу само существование абсолюта. Ее первое появление там, на Памире, было как нельзя кстати. Именно этот крылатый ангел стал вестником победы. Потом она стала приходить все чаще, всегда предвещая победоносный исход. Именно тогда он ее прозвал Никой — богиней победы. Но, спустя какое-то время, какое — он и сам уже не помнил, не считал, не до того было, Ника перестала появляться. Можно было бы расценить это как дурной знак, но с исчезновением Ники на него не обрушилась череда поражений, нет, все было проще: некому теперь было предсказывать победу.
А спустя три десятка лет Ника снова объявилась. В ином воплощении, в новой ипостаси, но он ее узнал. Нет, не внешне, по сущности. Сначала на уровне ощущений — неосязаемых, неосознанных, неподконтрольных. Если бы он мог это описать словами, то все его восприятие вместилось бы в одно короткое: «Своя!» В чем своя, он, в этом трехмерном мире ньютоновской механики, даже приблизительно затруднился бы ответить. Истинные «Свои» его бы поняли, а до остальных старику и дела не было.
Изначально его еще мучили сомнения относительно ее определения к «своим», даже тут она выбивалась из общего представления, потоки абсолюта совершенно ее не касались, Ника как бы оставалась изолированной системой, но, не смотря на это, ей удалось сделать то, на что способны были лишь единицы сильнейших. Все стройные теории мироздания историков, аналитиков и прочих алхимиков и биохимиков летели в тартар, эта девочка, не напрягаясь, не прикладывая каких-либо видимых усилий, смогла все разрушить.
Да, он неоднократно внимательно изучил ее со всех углов абсолюта, но он мог бы поклясться всеми богами, жившими и здравствующими поныне, всем Мидгардом и даже Асгардом, что ничего необычного в ней нет — обычный человек, коих на планете уже более семи миллиардов. И в этом бы он слукавил, утаив один любопытный факт: даже в абсолюте Ника оставалась совершенно изолированной: ни входов, ни выходов. А ведь люди отдают себя ему, день за днем подпитывая его жизненной силой: дыханием, эмоциями, болью; и чем старше становится человек, тем сильнее его отдача. Отдельным индивидам удается урвать небольшой заряд, но полностью использовать это неисчерпаемое могли только истинные порождения абсолюта.
А Ника... Она поразительно выделялась своей непричастностью, словно и не из нашего мира. Но ощущение того, что рядом родственная душа не давало старику покоя. Как бы он не пытался, но не под силу ему было обосновать свои ощущения. Оставалось принять мудрое решение, что «умный в гору не пойдет» - бросить бессмысленные попытки пробить изоляцию и ждать, когда сам абсолют позволит разгадать эту тайну.
- Ну так что? - девушка ждала ответа.
- Как бы тебе сказать...
- Говори, как есть.
- Боюсь, не поймешь правильно.
- А ты попробуй, я понятливая.
- Понимаешь, ты особенная. Не такая, как все.
- Да-да, единственная на планете. Все мы уникальные, за исключением, разве что, однояйцевых близнецов.
- Не в этом дело. Генетический набор тут не при чем. Твои поступки... Ты иной раз действуешь вопреки здравому смыслу, наперекор всему, но результат оказывается ошеломительным, зачастую даже лучше ожидаемого. Но ты сама не отдаешь отчета своим действиям, вот даже по тому случаю, который нас свел, ты же ничего толком ответить не можешь. Почему? Почему ты выполняла все так? Тебе некому было подсказать, ты сама не знала, что делала, но делала все настолько профессионально. Пойми, не каждый сумеет.
- А шаман?
- Тем более... Знаний много, опыта чуть.
- Я же тебе объясняла не раз: я просто хотела помочь. Я видела его метания, без помощи он был бы обречен. Я не могла этого допустить. Ты же знаешь, насколько шаман мне дорог.
- А ведь поначалу я было подумал, что это шаман тебя вел, помнишь «Последний дюйм» Олдриджа?
- Напомни.
- Когда отца ранила акула...
- Точно! А его десятилетнему сыну пришлось вести самолет под отцовским руководством. Это?
- Да. В общем ты поняла аналогию. Но в твоем случае все было не так. Ты сама. Как, не знаю.
- Но я же ничего такого не делала, всего-навсего по-дружески поддержала в критический момент.
- Это с общечеловеческой точки зрения. Но сквозь призму абсолюта ты бы видела нечто иное, то, что было на самом деле.
- Я тебя не понимаю. Хотя... ты говорил о каких-то энергетических потоках, подпитке, сбросе энергии. Получается, что шаман, хапнув большую дозу энергии, смог освободиться, а я вроде как структурировала энергопотоки и помогла их направить в нужное русло. Так?
- Теоретически. Ты действовала на сверхсознании. Четко и верно, словно по инструкции. Но вот усилием разума ты не можешь ни повторить, ни объяснить.
- Но может быть, под гипнозом можно извлечь нужную инфу?
Старик скептически фыркнул. Даже если он сумеет понять, кто такая Ника, даже если его предположения окажутся верными, то работать с девчонкой придется не один год. И начинать следует, как минимум, с азбуки. Она хоть и Своя, но не знает даже элементарных определений. А то, что Своя — сомнений не было, последние развеялись после осеннего ночного променада.
- Эх, девчонка! Да разве я бы не воспользовался такой возможностью, будь она у меня? Но, во-первых, со сверхознания нельзя ничего считать под гипнозом, это же, по сути, и есть абсолют, если опустить кое-какие нюансы; во-вторых, на тебе мое гипнотическое воздействие не срабатывает.
- Да ну? Стоп. А ты, что, пробовал?
- Да. Трижды. Не поддалась.
- Когда, если не секрет?
- Первый раз в палате, когда увидел, что ты натворила. Второй раз в аэропорту, в дьюти-фри. Ты там настолько расслаблена была, безмятежна, не мог не воспользоваться случаем. Броня у тебя... не каждому дано. Так-то.
Насколько сильна ее связь с абсолютом, он так и не мог понять. Порой казалось, что Ника вообще не имеет никакого отношения к абсолюту, что само по себе не возможно. Каждый так или иначе связан определенной нитью. Есть доноры, есть реципиенты, есть прямые порождения, но Ника ни в одну из этих условных категорий не списывалась. Неземное происхождение можно было отмести сразу, подобное, даже в абсолюте относится в разряду мифов и легенд. Но природа ее изоляции до сих пор оставалась невыясненного генеза. Он мог бы дать запрос Своим, спецы разных направлений коллегиально, возможно, и разгадали бы этот ребус, но у него не было права делать из девушки подопытного кролика, старик все еще надеялся справиться самостоятельно, достаточно и того, что кровный брат в курсе дела, это, благодаря ему, он отыскал Нику вновь.
- А третий? Когда была третья попытка?
- Вспоминай. Это ты должна помнить. Я слишком открыто вмешался.
Ника нахмурилась, вопросительно посмотрев на старика, не переставая крутить и без того замызганную флешку. Слишком молодая, слишком эмоциональная, она даже не пыталась скрыть свое волнительное любопытство. Ее смущали постоянные загадки старика, ответы на которые приходилось выдумывать на ходу. Но подозрение вызывало согласие с ее бредовыми ответами. Она сочиняла очередную небылицу, а старик упорно ей поддакивал, утверждая, что она и без него все прекрасно знает. Изначальная игра в «ты особенная» уже изрядно поднадоела, но к чему клонил старик, девушка так и не могла взять в толк. Да какой он, собственно, старик?! По паспорту ненамного старше ее родителей, внешне же, выглядевший на добрые полтора десятка лет моложе. Но раз он называет себя стариком, пусть так и будет.
... |