Пустой Баланс
 

Пустыня. Троллейбус моих чувств мчится по ней, давно потеряв провода.
Одинокая гробница – единственная остановка на этом маршруте.
Внизу, насколько я знаю, проведено ещё и метро, потому что каждые десять минут я слышу, что это конечная, и поезд дальше ехать не собирается.
Каждое утро я выхожу посмотреть вокруг – вдруг где-то родится ещё одна могила, вдруг земля разойдётся и выплюнет очередного потенциального мертвеца, целью жизни которого будет подготовка к самоубийству.
Вокруг уже лежит 20 мёртвых гниющих тел. Жить в пустыне невозможно, потому и готовимся постепенно к смерти.
Есть правило: ни с кем не разговаривать, ни к кому не подходить, только смотреть. Убить себя, когда никто не подбежит к твоему трупу, достаточно сложно.
Временами в поселение наших гробниц приходят солдаты. Они поджигают трупы, смотрят на реки, плюют на землю и уходят.
Река. Каждому дан шанс – возле его дома течёт река, и он должен копать к источнику. Потому что просто так вода течь не может. То, что мы наблюдаем, - аванс.
На высоте метров двух от земли висит в воздухе чердак. Здесь курят. Дым на чердаке не рассеивается до тех пор, пока не умирает похороненный заживо.
За продуктами, сигаретами, новыми лопатами и одеждой по легенде, записанной в нашей памяти, надо ходить в Город. Но обычно того запаса, с которым сюда попадает уже-не-человек, хватает до конца смерти.
Сегодня я понял, что готов. Пора заканчивать.
Я вышел в Город на рассвете. Я не знал, что будет, но подозревал, что это тоже вариант самоубийства.
Я пошёл по следам солдат, благо ветра в этой пустыне не было и быть не могло. Присмотревшись, правда, я понял, что когда-то здесь был ветер, в память о котором песчинки висят в воздухе. Странно – время вроде бы шло.
Солдаты прошли ещё через несколько по-смертно-селений вроде нашего и оказались у какого-то люка. Их путь повторил и я.
Я упал на колени и со всей силой дёрнул железные дверца, скрывающие под собой, как оказалось, лестницу. Я ринулся вниз. Я бежал долго, на каждом пролёте встречая новое число, которое было меньше прошлого на единицу. Иногда я сбивал людей, бредущих вверх, разбрасывая по ступенькам бумаги, которые они куда-то несли, и заставляя их смотреть на меня ошарашенным взглядом. Знали бы вы, куда идете…
Миновав на стене слева от меня единицу, я оказался в большом зале, протолкался сквозь толпу и выбежал на улицу.
Я вдохнул в себя весь ужасный запах города и посмотрел наверх. Там, вместо неба, и правда была пустыня, выход в которую был в этом самом небоскрёбе. Я посмотрел на вывеску. Гостиница.
Я побежал на центр улицы, собираясь закричать, что я вернулся…
Машина на огромной скорости врезалась в меня. Меня подбросило вверх, и, вопреки всем законам физики, я полетел в небо. Где-то снизу слышались восхищенные восклицания.
А я смотрел на стремительно приближающуюся пустыню, земля которой вот-вот разойдётся и выплюнет меня. С новым запасом продуктов, сигарет, лопат и одежды.

ерунда что ли какая-то!?

Не совсем. Но меня смутило то, что всё очень напоминает "чистилище" у Улицкой, и ещё целой кучи товарищей. Такой сюр я встречал много раз, но не совсем уверен, что Вадик читал всё это. Задаю вопрос топикстартеру и автору: "Сам не считаешь, что в основе, в главной идее на многих похож?"

да-да-да! признаю) как только дописал, так сразу и понял)
но на самом деле те вещи больше для расклада написаны.
а это настроение от удушья воскресень(и)я) от серости. и ненужности)

это твой стиль. чудесно, и как очень качественная фотография
другое дело, что она запечатлела... слишком много, и одно с другим связано не лучшим образом, кажется

прочитал... гадить автору нет желания,
хвалить вроде не за что ...

Давай, как будто... (с)

Как будто осень вдруг восстала одним своим прекрасным утром. Я перестал отождествлять себя с ней, и последнее доброе, что было в нас, ушло навеки.
Шли бракоразводный процесс и дождь. Я плёлся за ними, пытаясь на ходу закурить. На шее бесполезно болтались фотоаппарат, пара иждивенцев, ожидавших меня в парке, и железная цепочка. Осень всё пыталась наклониться ко мне и поцеловать. Но я умело сжимался и пробегал между струями слёз.
На секунду мне показалось, что я - сам слеза, раз так уютно себя чувствую в подобном обществе. Быстро понял, что выплакать меня некому, и мысленно заткнулся. Наконец-то закурил.
Дождь сразу загасил мою сигарету. Я потух вместе с ней и громко зашипел промокшим недавно горевшим табаком. Я выкинул себя в урну и пошёл дальше, оставшись лежать горестным воспоминанием о себе.
Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
Прошло время. Нам обоим стало пусто. Мы хотели, чтоб в наших комнатах вдруг появилось много мебели, родственников и прочих официальных признаков жизни. А появилось только немного печали. Живём.

спасибо

Клёво.


А по этой фразе вспомнил старого знакомого, автора шизофренических рассказов Александра Козаренко)))
Попробую процитировать:
"...Сумасшедший мёртвый врач, растворивший в городском водопроводе пять мешков галлюциногенов, собранных за долгие годы безупречной практики, чувствовал, как бережно несёт его хоронить мальчик с бетонными ногами. Он чувствовал себя в нежных объятиях идущего по улице мальчика, наблюдая за собой глазами повешенного на фонарном столбе себя..." (с) Александр Козаренко

Как по мне, последнее - просто бомба.