В ПОИСКАХ ВРАТ ВОЗВРАТА

Всем, кто узнает себя в героях.
Остальным уже ничто не поможет.

= I =

"Вы оказались в Обители Наставника. Поговорите с ним. Он расскажет вам о Хаддане, сделает пару подарков и в конце разговора телепортирует в город..."
Мягкий вкрадчивый голос настойчиво пробивается сквозь дрему, а неяркий свет - сквозь сомкнутые веки. Я приподнимаю голову и оглядываюсь - сдавленный вопль застывает комком в горле, но удержать судорожный всхлип не получается.
Самый страшный сон... не тот, в котором тебя настигают преследователи, а ты бежишь, бежишь изо всех сил - и все же еле движешься на месте. И не тот, в котором ты срываешься с обрыва и падаешь камнем, а потом рывком вскакиваешь с бешено колотящимся сердцем, открыв глаза за секунду до встречи с землей. И уж конечно, не тот, что бережно взлелеян волной модных нынче девически-вампирских сериалов - ах, эти вампиры, томные взгляды, ледяные руки, отточенные тысячелетиями безупречные манеры, и за тобою гонятся вовсе даже не для каких-то ужасных ужасов, а наоборот...
Впрочем, при чем здесь овеянные романтикой упыри? Или это мозг пытается защититься от... чего?
Теперь я знаю, какой он - по-настоящему страшный сон.
Это когда ты сидишь до полуночи за компом, слушаешь музыку, треплешься с девчонками в аське, а потом - привычно заводишь будильник на семь утра (завтра в институт), укладываешься в кровать и мирно сопишь в подушку, и не видишь во сне ничего, НИЧЕГО кошмарного, но со звонком будильника просыпаешься...
Где?!
Розово-серый туман скрывает землю - или камень? или абсолютную пустоту?
Совсем близко - рукой дотронуться - из тумана взметываются ввысь сосны.
Нарушая все законы перспективы, плывут перед глазами темные громады скал.
Рядом со мною - еще несколько разметавшихся во сне полуобнаженных тел.

"Поговорите с ним. Поговорите с ним. У вас есть новое сообщение..."
Поговорить - с кем?
Я медленно поднимаюсь и осторожно делаю шаг. Это, наверное, выглядит глупо - но, оказывается, очень трудно удерживать равновесие, когда до колен поднимается кисельный туман цвета подгнившей розы и ты не видишь, куда ступаешь. Хочется поджать ногу и застыть на месте, как цапля. Или опуститься на четвереньки и поползти - так можно будет ощупывать землю перед собою...
...или - не ощутить ничего под ладонью.
Нет. Нет. Это сон.
Ближе всех ко мне - две девушки. Похоже, они знакомы - я видела, как одна осторожно трясет вторую за плечо, помогая подняться; теперь сидят, прижавшись друг к другу, поглядывают вокруг и чему-то пересмеиваются - и, кажется, вовсе не напуганы.
- Где мы? - голос мой звучит неожиданно громко, хотя я и старалась говорить шепотом. - Что происходит?
- Поговори с ним, - хихикает первая девушка.
- Позволь осмотреться в твоей Обители... - молитвенным шепотом выдыхает вторая, уставившись куда-то мне за плечо. Оттуда только что подошла я, там не может быть никого - и все же она смотрит, не отрываясь, не замечая меня. От ее остановившегося взгляда, от чудовищной неуместности смешка становится жутко.
И все же я оборачиваюсь - и на сей раз не могу сдержать вскрика.

Можно сколь угодно долго рассуждать о бесчисленности образов Вселенского Зла, уютно устроившись на мягком диване с бутылочкой пива или, на худой конец, жуя попкорн в кинотеатре... мы ведь знаем, беды от этого не будет.
Ау, реалисты-материалисты!.. где вы?!
Безобидные детские игрушки - по ночам они оживают и подползают ближе, ближе, ближе к постелькам своих маленьких хозяев; безумием отблескивают во тьме их глаза, легче ветерка, скользнувшего на улице, - их шепот... Солжет тот, кто скажет, что такого не бывает. Все мы в детстве прятались под одеялами от неясных шорохов. Все мы заставили себя забыть их.
Им на смену приходят те, кого, в отличие от игрушек, не свалишь пыльною грудой в картонную коробку и не похоронишь на антресолях. Приплясывающий джокер - злобный клоун, не прерывая танца, на секунду раздвигает губы в улыбке, обнажая окровавленные клыки. Поднимающиеся из могил мертвые - в лучшем случае они питаются болью и страхом живых, в худшем - их плотью. Бесформенные белесые тени скользят на грани сна и яви - несколько бесконечно долгих секунд после пробуждения не поднять руки, не шевельнуть пальцем...
Все они - здесь. Тот, Кто стоит передо мной, - неважно, как Он называет себя сейчас, неважно, что Он выглядит крохотным добродушным старичком в сиреневой мантии, больше похожей на халат, - из Его глаз смотрит на меня глумливая тварь со множеством обликов. Капля ледяного пота ползет по спине, во рту - медный вкус крови из прокушенной губы... и я называю свое имя, повинуясь Ему, я говорю еще что-то, не слыша своего голоса, - лишь бы поскорее уйти...
А потом все внезапно кончилось.

= II =

- Заколебали, демоны... - я делаю незаметное движение кистью руки, и певец, старательно выводящий очередной куплет бесконечной баллады, замолкает на полуслове. Некоторое время он еще открывает рот, пучит глаза и старается что-то прохрипеть - но мое заклинание не дает сбоев. Через минуту певуна выводят из бара под руки. Коллеги незадачливого исполнителя, как с удовольствием замечаю я, присмирели - никто больше не рвется в центр зала, все тихо сидят, поглощенные разглядыванием кружек с пивом. Ну и отлично.
Приходится пользоваться служебным положением - а что ж поделать...
Недавно в Старограде был объявлен очередной турнир бардов и менестрелей, долженствующий прославить в веках Хаддан и Администрацию его. Как водится, власти города сулили победителям немалую награду полновесными золотыми монетами, а также - в случае, если песни их будут чрезвычайно хороши и привлекут в город богатых иноземных торговцев, - бесплатную кормежку до конца жизни. Почуяв запах халявы, в столицу сбежалось немало бездарных писак - и это было б еще полбеды; но теперь они шатаются везде, оглашая окрестности унылыми завываниями, и укрыться от них нельзя даже в уютном староградском баре.
А мне позарез надо услышать беседу странной парочки, которая волею судьбы оказалась за соседним столом. Конечно, они оба - здешние жители, никакие не лазутчики, да и, строго говоря, подслушивание приватных бесед не входит в мои служебные обязанности, скорее даже наоборот...
Но я ДОЛЖНА услышать весь разговор, коль скоро до моих ушей донеслась оброненная случайно фраза!
Я слишком хорошо помню, как я попала сюда. Как внезапно оказалась на небольшой круглой площади, сжимая в потной ладони рукоять меча. Как завороженно глядела на здание Арены - огромное, оно навевало мысли о гладиаторских боях до смерти одного из сражающихся. Как вошла в него и заговорила с одним из стражников - его добродушное "Здравствуйте. Чем могу служить?" немало ободрило меня. Но через несколько минут мне встретился еще один стражник - то же самое скучающе-приветливое выражение лица, тот же самый дежурный вопрос, та же самая интонация... оказалось, бояться еще сильнее - возможно.
А потом со мною заговорил человек. Настоящий, а не один из этих оживших манекенов, заполонивших столицу - они прекрасно маскировались под людей, любой мог бы спутать, если бы они не повторялись, один к одному, безжизненные клоны... Он и научил меня, как жить в этом странном мире. Мой первый наставник...
Ну вот, конечно, так и пропустила добрую половину того, что хотела услышать. Отчего воспоминания всегда приходят не вовремя?

- Так вот, - говорит хрупкая девушка, навалившись грудью на столешницу и отчаянно жестикулируя, - черта с два мы попали сюда во сне! Я, например, помню все - лучше бы не помнила, честное слово! И некого винить, кроме себя! Красивой жизни хотели, фэнтезийной - нате, получите, распишитесь кровью... я вот уже три года полной ложкой хлебаю! Отыскать бы те Врата Возврата - кто знает, что за ними...
- Полагаю, все очень просто, - улыбается краешком губ высокий темноволосый мужчина, складывающий перед собою домик из спичек. Я завороженно слежу за его руками - ни одна спичка не упадет, все ложатся ровно, и на столе с невероятной скоростью растет крохотный макет Арены. Мужчина не прерывает разговора, отвлекаясь лишь для того, чтобы взять новый коробок: - Мы умерли, я думаю. Там, откуда мы прибыли, наши тела давно похоронили, и могилки обложили венками. Над некоторыми, может, даже кто-то до сих пор плачет. А это - наш общий ад. А Врата Возврата - просто переход в другой его круг. На более высокий уровень, если хочешь. Но если есть желание поискать их... отчего нет? Все какое-то развлечение.
В его руках - последняя спичка. Он откидывается на спинку стула и закуривает. А затем - подносит огонек к только что сложенному строеньицу, и оно послушно вспыхивает, осыпаясь неаккуратным пятном на темные дубовые доски...
И это решает дело - я направляюсь к ним.
Разумеется, меня встречают настороженные взгляды и молчание.
Разумеется, меня это не удивляет - я же в рабочей одежде, мы обязаны облачаться в нее даже в редкие минуты отдыха. Мы - инквизиторы, цепные псы законности, мы - всегда на страже добрых людей Хаддана, нас боятся и уважают...
А иные - ненавидят.
- Чем обязаны, прекрасная леди? - темноволосый приподнимает бровь в картинном удивлении.
Заговаривает первым, надо же. Но сейчас нельзя поддаваться на иронию.
- Вы говорили о Вратах Возврата. Я пойду с вами.

= III =

- Если хочешь что-то спрятать - ставь на самом видном месте, - мурлыкает под нос Шахтер, тихонько позвякивая разнокалиберными ключами, отмычками и какими-то железяками, названия которых я не смогу перечислить даже под пыткой. - Если хочешь, чтоб украли, - в банк запри и ключ глотай...

Имя "Шахтер" - наша давняя придумка. Забавно вспомнить, как мы старательно присматривались друг к другу в первое время знакомства; тогда же было принято решение Соблюдать Конспирацию. Конспирацию скрупулезно соблюдали во всем - сходились в баре в разные дни недели и в разное время, расходились по одному... Наши новообретенные имена - из той же оперы.
Двое, с которыми я познакомилась первыми, - Мастер и Солнышко. Он назвался так по профессии (а теперь уже дослужился до грандмастера). Ей, тонкой светловолосой травнице, очень подходит прозвище, которым он наградил ее в шутку. Кстати, и услышанный мною в тот день разговор о Вратах Возврата был не более чем шуткой. Она привыкла к этому миру. Ей даже нравилось здесь. А он периодически поддевал ее вопросами вроде - что же она могла сотворить в прошлой жизни, столь ужасное, чтобы попасть сюда. Знаете, бывают такие "междусобойные" приколы, неясные для непосвященных.
Шахтер - старый друг Мастера, не первый год копает с ним плечом к плечу. Любит пиво, женщин, а еще любит трепаться под настроение о своей заветной мечте - вырыть из глубокой, самой опасной, шахты подкоп к банку Старограда. Я долго смеялась над ним, не в силах принять его всерьез, - но как-то раз во время наших очередных посиделок он, хитро улыбаясь, выставил на стол здоровенную бутыль вина... из тайного погреба Инквизиции! Пока я, как сумасшедшая рыба, ловила воздух ртом, остальные хохотали так, что к нашему столу начали подтягиваться зеваки. Теперь я готова поверить во все.
Лилит - резкая и порывистая девушка, тоже из шахты. Если бы мы попали в старинную сказку с замысловатым квестом - наподобие "собрать в один союз воина, целителя, ремесленника, мага и принцессу, дабы убить Черного Властелина" - задание было бы провалено: разнообразием профессий наша компания не отличается. Зато Ли - превосходный огненный маг; впрочем, может и подлечить при случае.
И я. Я - Инка. Мне нравится это имя - хотя и образованное от ненавистной должности, оно вызывает скорее ассоциации с чем-то бесшабашно-вольным.
Пятый элемент. Будем надеяться, что хоть не лишний.

- Оп-ля!
Возглас Шахтера тонет в лязге и грохоте - после относительной тишины они звучат оглушительно, так что мы вздрагиваем. Будет странно, если на шум не сбежится вся Цитадель Инквизиции... нет, никто никуда не сбежится, осаживаю я себя. Мы забрались слишком глубоко - и, судя по толстому ровному слою пылищи на полу, здесь никого не было уже очень много лет. Паниковать нечего.
- И верно, нечего паниковать, - отзывается Мастер. Я пару секунд таращусь на него, пока не соображаю, что произнесла последние слова вслух. - Ну что, кто первый? Героям - поднять руки!
Каменная кладка под ногами - на века. Наспех расчищенный от пыли неровный прямоугольник. Тяжелая кованая дверь, теперь открытая, - ей больше подошло бы напыщенное название "врата", если бы она располагалась не на полу.
Только ведет эта дверь не в очередной тайный погреб... совсем не в погреб.
Я гляжу вниз, в черный провал - и каждым волоском, каждой клеткой кожи ощущаю, ЧТО на самом деле означает расхожий поэтический штамп: "бездна дышит в лицо".
У нас есть веревки, есть даже два факела - да вот беда, я вряд ли смогу заставить себя даже присесть на корточки рядом с этой ямой-в-никуда, не то что опустить в нее руку с факелом. Судя по лицам остальных, они испытывают примерно те же чувства.
А еще я понимаю, что только в старых, добрых, милых и уютных фильмах ужасов нашего прошлого мира было парой пустяков разведывать этакие вот дыры в параллельные пространства, спускаясь туда по веревкам и влегкую поднимаясь обратно. Здесь же, если мы решим... ч-черт, от одной мысли - давно забытый мороз по коже... опускаться придется вовсе не самым сильным и физически подготовленным - а кому-то из девушек. Из нас. Потому что, случись нечто непредвиденное, - мужчину мы можем просто не вытянуть назад. Силенок не хватит.
Колени подкашиваются, и в следующее мгновение я уже сижу на полу.
Утешает только то, что не я одна не устояла на ногах.

- Это же не могут быть Врата Возврата, верно? Это... может быть, проход к ним? Может быть, нам надо идти дальше?
Лилит явно напугана, но старается держать себя в руках. Молодец. Я вот пока еще не решаюсь заговорить - боюсь не совладать с голосом.
- Может, и они, - полушепотом отзывается Солнышко - она жмется плечом к Шахтеру и изо всех сил стискивает его пальцы, но вряд ли сама осознает это.
- Что-то я не припомню, чтобы кто-то обещал нам золотокованные узоры эльфийской работы на Вратах Возврата, - поддерживает ее Шахтер. Он смертельно бледен, но в остальном, кажется, в форме. - О красной ковровой дорожке, расстеленной перед героями, тоже не было речи. Но я совсем не уверен, что хочу туда лезть, - он глядит на черный провал в полу, и плечи его инстинктивно передергиваются. - Если мы даже решим... я не думаю, что смогу...
- Мы больше не придем сюда, вы понимаете это? - тихо спрашивает Мастер.
И мы, не сговариваясь, склоняем головы - ибо не понимать этого невозможно.

Мы - такие разные и такие одинаковые - несколько месяцев подряд собирались вместе, обсуждая тайну Врат Возврата, и за это время успели подружиться и сродниться.
Мы собирались вырваться из клетки прекрасного мира, поглотившего нас, - и несколько месяцев подряд искали путь к свободе. Куда там следопытам-рэйнджерам! - мы были намного выносливее, намного проворнее и зорче. От этого зависел наш успех.
Забавно, но факт: спрятанные тщательнее всего вещи чаще всего обнаруживаются прямо у тебя под носом. Единственным неисследованным местом на карте оказалась Цитадель Инквизиции...
Я смогла провести сюда всех - это было несложно. Но теперь, когда мы увидели воочию, что здесь скрывается...
Я точно знаю: больше не смогу пройти в одиночестве дальше парадного Зала Совещаний. Даже в винный погреб, да. А ещё лучше - вообще не буду входить в Цитадель одна. Никогда.
Сейчас мы выйдем отсюда - той же дорогой, что и пришли. Медленно и осторожно - по крайней мере, половину обратного пути нам придется пятиться, чтобы не поворачиваться спиной к Вратам В... куда бы они ни вели. И пойдем в бар, на наше привычное место. И будем долго пить - и молчать, потому что говорить уже не о чем.
И это будет наша последняя встреча.

= IV =

Имена героев известны всем. Даже если их не запечатлели навеки в мраморе памятников - они остаются в легендах.
Нам не достанется такой чести.
Впрочем, как посмотреть... пасть в бою со стократно превосходящим противником - не героическая ли смерть?
Врата Возврата, дорога перехода в прошлое, нужны были только нам. И то, как оказалось, не так уж и нужны. Но мы все же нашли их, и забыть найденное было уже нельзя.
Как только мы - уставшие, грязные, избегая взглядов друг друга, - вывалились на площадь перед Цитаделью, нас начали убивать.
Не манекены - люди, такие же, как мы.
Минуты не прошло, а в живых осталась одна я. Конечно, казенное обмундирование, максимум сил и защиты... Я ведь так и не сняла его.
Но это ненадолго - совсем ненадолго.
Ничего страшного, что наши имена никогда не запишут на пергаментах хронисты. Во-первых, это послужит на благо грядущим поколениям - менестрели сложат меньше бездарных баллад. А во-вторых...
Во-вторых, мы так и не закрыли Врата. Проход открыт - там, на самом глубоком ярусе запутанных ходов под Цитаделью Инквизиции, оплота порядка и законности в Хаддане.
Может быть, нам это зачтется.