Расследование детектива Жака или тайна Яйца Агранаташа.

Старый добрый бармен Мартин… Этот добродушный толстяк, искалечивший мою печень серьезнее любого громилы, отличался умением слушать. Впрочем, это не удивительно при его профессии - ведь только проявляя искренний интерес к великим, так сказать вселенского масштаба проблемам посетителей, можно заставить их произнести волшебную фразу: «а ну-ка, повтори!».
А ещё, он всегда мне нравился тем, что в отличие от хамоватого коллеги из бара деревни Маоли, всегда с крайней тщательностью протирал кружки и бокалы. Потому-то в них лишь изредка кто-то плавал.
Но в моей работе мне сильно помогало другое достоинство Мартина: когда он, наконец, встречал посетителя, способного хоть на минуту стать не зацикленным на себе эгоистом, то мог рассказать много всего интересного. А моё умение притворяться именно таким человеком, позволяло знать множество историй, баек, а так же пару интересных, а, главное, полезных фактов о нужных людях и местах.
Вот и теперь… Не то, что бы тот паренёк, одиноко сидящий в самом углу и попивающий «Безалкогольную Мэри» (смесь «ерша», «крови дракона» и парочки тайных ингредиентов), чем-то особенно выделялся. Нет, наоборот: его внешность, будто специально была предназначена быть незаметной и незапоминающейся.
Но так как после давно минувших событий я взял в привычку узнавать хоть немного о ранее не виденных в Старограде людях, эльфах или орках, то спросил и о непримечательном юноше.
Мартин и тут меня не подвел.
- Это Фелавью, мальчишка из монастыря в западных горах… Пришёл два дня назад, и прямиком к Лианель. Представляешь, как она была рада его встретить в три ночи-то? – бармен засмеялся, и я уловил нотку нескрываемого злорадства. – Как я понял монашек гонец от настоятеля. Снял у меня комнату на пару дней и, кажется, в ближайшее время собирается вернуться в горы.
- Монастыря? Никогда не слышал, что в Хаддане есть какой-то монастырь.
Бармен, облокотившись на стойку, приблизил лицо и заговорщицки подмигнул:
- Этот монастырь не принадлежит Храму, потому о нём мало кто знает. Ведь в его стенах исповедуют веру «Нуля и Единицы», согласно которой мир Хаддана иллюзорен и соткан из бесконечного повторения единиц и нулей в самых разных последовательностях. И это очень не нравится духовенству. Говорят, существует договор, по которому монахи ведут себя тихо, а Храм не присылает к ним очень злых карателей.
Бармен понизил голос до драматического шепота:
- Но самое интересное заключается в другом. Не смотря на безумство этой их веры, они якобы обладают Магией Богов, которая даже не магия, а проникновение в саму суть созданного Братьями. Один путешествующий учённый, называл их «читерами», если я правильно произношу.
Немного помолчав я задумчиво спросил:
- Мне казалось в монастырях запрещают пить алкоголь, а у этого паренька «Безалкогольная Мэри» явно уже не первая…
- Хех, не знаю, насчёт запретов, но он ими явно пренебрегает… Хотя, странное дело – такое же количество свалило на прошлой недели Бычару Джо, а этому хоть бы хны…
Я поблагодарил Мартина за ценные сведенья, сделал заметку в мозгах, на кого делать ставку в традиционных пятничных забавах на подобие «перепей соперника», и покинул таверну.

Не знаю, чем ваш верный рассказчик не угодил Трём Братьям. Однако в пять часов утра кто-то барабанил в дверь конторы, (причем стучащий явно намекал на простой выбор - «открывай или вышибу»), и это наводило на мысль: не угодил серьёзно, и, почти наверняка, каждому из троих в отдельности.
Поминая Тёмного Повелителя и натягивая брошенные вчера на пол штаны, я приблизился к двери как раз в тот момент, когда послышались новые удары в дверь, а штукатурка посыпалась на порог.
- Э… Кто там?
- Господин, у меня к вам дело, прошу вас, откройте, – прозвучал приятный голос, судя по интонациям и тембру принадлежащий девушке-эльфу.
- Мы открываемся в десять. Приходите позже, – я побрёл обратно к дивану, в дневное время служащему местом для клиентов, когда штукатурка вновь начала отделяться от своего законного места.
- Боюсь, дело не может ждать.
Внутренний голос отчаянно проорал во внутреннее ухо, что безопаснее будет всё же открыть.
На пороге я увидел двухметрового орка одетого в редкий комплект выживания. Гость не давал проникнуть и без того тусклому утреннему свету в помещение, но, готов поспорить, будь на улице самый солнечный день эффект получился бы тот же. Перчатка гостя оставила на внешней стороне двери внушительные вмятины…
Орк прошествовал в помещение с таким видом, как будто не стал бы останавливаться, наткнувшись на незначительное препятствие вроде меня, а потому я благоразумно поспешил отскочить в сторону.
- А, господин детектив, рада, что сумела вас застать, - произнесла вошедшая за орком девушка, как я и предполагал, эльфийской расы. – Меня зовут Лия.
- А меня Жак, но подозреваю, это вы и так знаете. Прошу прощения за беспорядок. Вы не дали мне времени прибраться, – сказал я, проследив за изучающим помещение взглядом девушки.
- Ничего, это вполне терпимое неудобство, – произнесла она.
Серебристые волосы девушки были собранны в строгий хвост, чуть ниже плеч. А выражение лица выдавало заинтересованность, какую испытывает ученый, нашедший в болотах Кнопаха новый вид лягушки.
- Кофе не предлагаю – секретарша ещё спит, впрочем, как и все нормальные люди, - при этих словах я заметил выражение неблагожелательности под открытым забралом шлема орка. – Так что же за дело вынудило очаровательную мисс, поступать не слишком деликатно, прерывая мой краткий сон задолго до рабочих часов?
- Дело это важное, а главное для вас, высокооплачиваемое - девушка села на стул, на минуту задержав взгляд на разобранной постели, на которую сел я. – Вы, наверное, не слышали о ночной краже?
- Нет, увы, ночью предпочитаю спать.
- В таком случае, позвольте рассказать вам о ней. Здание Храма хранит в своих стенах множество реликвий. Некоторые из них относят ещё ко временам войны АЛОЭ и хмаранейцев. Среди этих бесценных вещей, было так называемое Яйцо Агранаташа: артефакт паучьего шамана, с помощью которого он сумел уберечь свой клан на первых этапах войны. Существует, правда, версия, что клан этот до сих пор обитает где-то в горах, но это скорее относится к мифам, чем к реальности, да и ценность артефакта скорее историческая, нежели магическая.
- И Яйцо это украли, и вы хотите, что бы я его вернул? – небрежно поинтересовался я.
Почему-то меня раздражала эта девушка, со своей холодной непроницаемостью, и полной уверенностью в том, что будить людей в пять утра это вполне приемлемо. А её приятель, стоящий у стены с опущенной головой, что бы та не проломила потолок, откровенно действовал мне на нервы.
- Вы не совсем правы, Жак, - улыбнулась Лия. Так, наверное, улыбается учёный лягушке нового вида, перед тем как заняться ее препарированием. – Яйцо действительно украли. Но возвращать его не нужно: благодаря доблестным Инквизиторам, коим вы, кстати, когда-то являлись, преступника удалось поймать по горячим следам, около часа назад.
Я еле удержал нижнюю челюсть от удивленного падения. О моей молодости, проведённой в рядах Инквизиции, знали, пожалуй, только бывшие сослуживцы да ещё… Мартин. Впрочем, удивление быстро прошло: никогда не питал иллюзий, что один я умею подбирать ключики к людям.
- И в чём проблема? Пускай его судят, отправляют на Каторгу. А меня – спать, – зевнул я. «Где же моя секретарша Лизи, где же она прячет кофе…»
- Дело в том, что преступник, если быть точным, вряд ли является таковым. Тем не менее, инквизиция, похоже, вполне довольна существующей версией и не собирается разрабатывать другие… Вы должны доказать его невиновность, до того, как его отправят на Каторгу. И не позже.

Я брел по пустынной Площади Правосудия. Виселица с полуистлевшей петлёй, плавно покачивающейся на ветру, серое здание тюрьмы, и общая унылость не прибавляли этому месту популярности. Как не делали этого и семь часов утра.
«Ненавижу работать в такую рань» - размышлял я. «И почему этой чокнутой взбрело в голову, будто мальчишка невиновен?».
Хоть ваш верный рассказчик и не питал особой любви к бывшим коллегам, но одно он знал точно: Инквизиция просто так обвинять не станет. Но работа есть работа: Жак потому и Жак, что не отказывает даже самым бредовым расследованиям. А орк, одетый в полный редкий комплект выживания, являлся весьма весомым дополнительным аргументом… Как, если не лукавить, и пятьдесят алмазных монет…
Взявшись за ручку массивных дверей в холл Цитадели Инквизиции, я сглотнул: с некоторыми коллегами расставание получилось не слишком приятным. Впрочем, зайдя в посещение, я улыбнулся.
- А, Жак! – радостно помахал Мелвин.
Выглядел мой старый приятель несколько растрёпанно, впрочем, как и всегда. А ведь этот слегка неуклюжий полный мужчина, с вечно небритой щетиной, когда-то был юношей с горящими глазами. Который, со своим посохом наперевес, в одиночку отбивал наступающую нежить, когда наша экспедиция в Мёртвые Земли попала в засаду, а я тем временем валялся позади с открытой раной, и готовностью отправиться к Мастеру Душ.
И вполне вероятно, он всё ёще способен повторить подобный подвиг.
Мелвин затряс мою руку:
- Давно к нам не заходил, Жак. Я уж начал думать ты про нас совсем забыл…
- Да нет, что ты… Люсия, наверное, всё ещё злится?
- Не знаю, но вчера она тебя как раз вспоминала.
- Правда?
- Ага. Говорила, ты у неё на Каторге сгниешь, а для начала Карателям в качестве тренировочного снаряда послужишь.
- О. Кажется, я её сильно обидел, да?
- Ну… Ты же знаешь, она склонна преувеличивать свои возможности, так что не волнуйся… Но, сдаётся мне, ты пришёл не к ней, и, как это не обидно, не проведать старого приятеля.
- Прости, но угадал. Я по поводу ночной кражи.
- А это… Как раз несу папку начальству. Но там всё яснее ясного, – он раскрыл её, и прочёл. - «Пятнадцатого ноль девятого, в четыре двадцать утра, Инквизитор Рей совершил задержание гражданина Фелавью. При обыске был обнаружен украденный того же числа (дело номер четыреста двадцать девять) артефакт (описание прилагается)…» Ну а дальше всякая бюрократическая чепуха. У мальчишки не было и шанса далеко уйти.
- Слушай, я видел его вчера в баре. Он выпивал.
- Для храбрости перед делом, что такого?
- Ты не понял. Судя потому, сколько он выпил, Фелавью не то, что до Храма, он до постели вряд ли сам добрался.
- Он шел совершенно трезвый, Жак. Его поймали практически с поличным. У начальства нет сомнений, в его причастности: доказательства на лицо.
- Конечно, у него обнаружили краденное, но это не значит - украл он.
- Не знаю Жак. На мой взгляд, ты пытаешься лошадь назвать зеброй. И ещё… ты, по-видимому, должен знать.
- Да?
- Я не говорил тебе… Но Храм, похоже, сильно обиделся на монашка. По Отделу Расследования ходят слухи, о некотором давлении на начальство со стороны духовенства. Очень активно действует Фабьес – очень влиятельный человек в Храме. Думаю, тебе могут пригодиться знания о нём. Я бы на твоём месте взял его дело…

Я зашел в камеру Фелавью. Парень сидел в центре, в странной позе с подобранными под себя ногами, и произносил что-то вроде «оум-м-м», при этом ритмично покачиваясь.
Оценив ситуацию, я проклял стражника, повернувшего в двери за мной ключ.
- Э… Фелавью?
Ответом мне стало ещё несколько звуков «оум». Я опасливо приблизился и тронул паренька за плечо. Он замолчал. Несколько секунд протекли в абсолютной тишине, в которой мои мысли вновь и вновь возвращались к потайному ножу в сапоге.
Затем юноша поднял лицо. И медленно открыл отстранённые серо-голубые глаза, казавшиеся совсем неподходящими этому круглому, какому-то мягкому лицу.
- Что ты хочешь, Жак.
Мне показалось, что в его фразе не хватало знака вопроса. И откуда он знает моё имя… Хотя стоп, вчера в баре он вполне мог меня видеть и узнать его, просто спросив любого соседа…
Только соседей у него за столиком не было, как не было необходимости спрашивать моё имя.
- Эмм…Фелавью, ты ведь из западного монастыря?
- Да.
- Ты монах?
- Да.
Глаза его были неподвижными… А может виновата вчерашняя «Мэри»? После неё бывает и не такое…
- Ты знаешь, за что тебя задержали?
- Да.
- Ты украл Яйцо Агранаташа?
- Нет.
- Ты можешь это как-то доказать?
- Нет.
Голос был абсолютно спокоен, как будто от информации, им произносимой, совершенно не зависела дальнейшая судьба его хозяина.
- Тебя завтра будут судить. Дело уже считают закрытым, и суд скорее формальность. Тебя отправят на Каторгу.
Он не ответил. Не слишком разговорчивый юнец. И почему мне попадаются последнее время такие странные люди?
- Тебя это не волнует?
- Нет.
- А одну даму очень волнует. Ты можешь нам как-нибудь помочь?
- Открой глаза и ты увидишь. Ответы прощё, чем ты думаешь. Не думай, и ты поймёшь.
- Ага, спасибо, всё срослось и стало ясным, как день, - съехидничал я.
За решеткой узкого окна виднелся покрасневший клён... К Тёмному Повелителю это всё, кажется, мальчишке всё равно, почему не должно быть всё равно мне? Сейчас бы в контору и спать…
Но надо разобраться, я ведь потому и Жак, что не отступаюсь…
- Говорят, ваши монахи обладают знанием Магии Богов. Так почему бы тебе не разрушить стены тюрьмы, не заставить всех обо всем забыть, и не убраться восвояси? – вздохнул я.
- Нарушение структуры иллюзии мира может привести к необратимым изменениям, катаклизмам в самой материи и возникновению хаоса. У нас это называют «багами».

…Три налево, пять на право, девять опять налево… Я старательно поворачивал ручку на сейфе, и, наконец, послышался щёлчок. Дверца с тихим скрипом отворилась, и среди всяческого рода бумаг, мелкого барахла и мешочков с алмазными монетами, моим глазам предстало сокровище – сирницкий коньяк. Сирница – деревушка, расположенная далеко за Западными горами – единственное место в Хаддане, где научились делать этот напиток по-настоящему, и каждую неделю я выкупал такую бутылочку у Мартина за четверть недельной выручки.
Поставив на стол бокал, я наполнил его на треть и спрятал коньяк на место. Именно столько требовалось моему мозгу в качестве смазки шестеренок, а не дурманящего средства. Правда, я ни как не мог отделаться от привычки забывать об этом в выходные…
Но вернёмся к делу. Итак, ничего, дающего хоть призрачную возможность вытащить монашка из тюрьмы до того, как это сделает конвой на Каторгу, так и не обнаружилось.
Единственная надежда – доказать недееспособность субъекта в связи с его алкогольным опьянением – провалилась после фразы Фелавью: «огонь сознания во тьме дурмана – высшее его проявление»… Я не хотел даже думать, какие ещё дурманы он использовал для проверки своей теории, но факт остаётся фактом: монах был достаточно адекватен, чтобы совершить преступление.
Руки независимо от головы открыли отчет Рея. Глаза выхватывали слово за словом… Что-то здесь было не то, таких идеальных отчётов не бывает – как бывший инквизитор ваш верный рассказчик знал это очень хорошо. Ощущение создавалось, будто составитель высчитывал каждое действие, прежде чем записать его в документ.
Я вспомнил пару деталей из дела Фабьеса, который почему-то очень торопил Инквизицию с принятием решения насчет Фелавью. Картинка в голове очень быстро начала складываться, а за ней, стало ясно, как вывести настоящего преступника на чистую воду.
- Лизи! – закричал я через полчаса.
Из коридора послышалось звонкое постукивание каблуков, и в кабинет вошла секретарша. Длинноногая голубоглазая блондинка, разумеется – работа должна приносить удовольствие (эстетическое!), так мне ещё отец говорил.
- Вы что-то хотели? – спросила она.
- Будь любезна, принеси мне фотомаг и отошли эту папку в Цитадель Инквизиции.

Было два часа дня, когда я сидел в баре, и благодарил Трех Братьев за то, что подарили мне такого замечательного приятеля, как Мартин.
- Так вот, эти типы очень интересовались тобой… Догадываешься, кто их послал?
- Думаю, да…
- Это хорошо. Здесь люди говорят, что это…сам Фабьес.
- Люди правду говорят, Мартин.
Он поморщился:
- Кажется, тебя угораздило крупно вляпаться, да?
Я улыбнулся:
- Не стоит беспокоиться. Когда они появятся в следующий раз, намекни им как-нибудь, что я отправился следить за Инквизитором. Я надеюсь на тебя…
«А ещё, очень надеюсь», - добавил я про себя, – «что Лизи отправила папку вовремя…»
Фотомаг – отличное устройство. Когда Урзус рассказывал мне, как эта штуковина работает, я мало что запомнил, кроме по-особенному проходящего через линзы света, оседающего на магический экран. После чего он превращается в изображение, которое затем, с помощью волшебных очень мелких кистей, переноситься на бумагу.
Но сегодня, самой полезной деталью был для меня зачарованный кусочек хаддания – недавнее нововведение, сделанное лично для меня. Он имел свойство… ловить и запоминать голоса.
В общем, изобретение, конечно, полезное, и не раз мне помогавшее, но сердце всё равно каждый раз сжималось, когда я вспоминал сумму в пятьдесят тысяч монет отданую Урзусу.
До того, как конвой должен был отправить Фелавью на Каторгу, оставалось два часа.
- Здравствуйте, господин Фабьес, – сказал я духовнику. – Я очень рад, что вы соизволили дать мне аудиенцию так скоро.
Он был эльфом, а еще одним из тех, кто имел очень высокий сан в Храме, и о ком предпочитали не говорить вслух. В облике Фабьеса было что-то от вампира – как будто жизнь уже от него отказалась, а смерть ещё не забрала. При этом что-то другое поддерживало его существование, полное внутренней силы.
- Я очень занятой человек, Жак. Прошу вас, переходите сразу к делу.
- Хорошо, – кивнул я, и почувствовал, как каменеет кожа. Так всегда бывало, когда я шёл на крупный блеф.
- Сегодня мне посчастливилось сделать эти картинки, – на стол перед духовником упали некоторые из них. В углу каждой красовалось маленькое клеймо Урзуса, подтверждающее подлинность.
На них был изображен Фабьес, передающий Рею мешочек.
Духовник улыбнулся, и я постарался утихомирить мурашки, заползавшие по моей спине.
- Я отдавал ему долг. Брать в долг в Хаддане теперь преступление?
- О, разумеется, нет. Правда, согласно проверке финансовых операций, за каждой из которых Инквизиция имеет возможность следить, от Рея не было передано вам и монеты. Кстати, - моё лицо окаменело полностью. – При нём был обнаружен изображенный на картинке мешочек. В данный момент Рей находится в подвалах Инквизиции… И уже раскрыл некоторые подробности вашего с ним договора.
Подвалы Инквизиции… Конечно, ужасные пыточные машины, растягивающие, протыкающие и поджаривающие, существовали только в байках. Побывав в подвалах Цитадели отмечаешь, что самая большая пытка там – это сырость.
Но… Многие свято верили в правдивость ужасных историй, и Инквизиторы не спешили их разубеждать – это крайне помогало в допросах.
На секунду мне показалось, что Фабьес потерял свою уверенность. Но потом я понял: он позволил мне так подумать.
- Это ужасно, – произнёс он, не скрывая иронии. – Ведь теперь он сможет рассказать о наших страшных планах по захвату всего Хаддана.
Моё сердце упало. Пришла мыль: он вот-вот скажет «Рей, войди сюда!» и тот появится из соседней комнаты. И всё рухнет… Ведь если мои расчёты верны, это должно произойти не сейчас...
Рей был на свободе. Я ведь не мог ждать, пока пройдет моё заявление по обвинению инквизитора. Из-за испорченных отношений с Люсией его ход мог затянуться на недели…
- Жак, позвольте спросить, а вам не показалось странным: я лично передал деньги исполнителю?
Я ухмыльнулся – он захлопнул ловушку.
- Я посчитал: это связанно с вашей неосмотрительностью.
- Знаете, Жак, на моём посту крайне сложно удержаться, позволяя себе… подобные неосмотрительности.

Ох, родная моя контора. Кажется, сами стены питали мои силы, когда я здесь работал. Хотя от желания поспать, они меня всё же не избавляли.
Лизи, держа в руках поднос, грациозно прошла в кабинет и поставила его на стол.
- В этот раз, я смогу угостить вас кофе, Лиа. – улыбнувшись, произнёс ваш верный рассказчик, и был удостоен ответной улыбки, в которой чувствовалось повышения в ранге от нового вида лягушки, аж до нового вида варана.
- Кофе чудесный, - призналась она.
- А тебе как, Фелавью? – спросил я у монаха, сидящего на полу.
- Всё имеет равную степень важности.
- Прошу вас, не отвлекайтесь, - попросила Лиа. – Продолжайте.
- Как, собственно, я и предполагал, доносчики, выискивающие обо мне информацию, передали Фабьесу информацию о моём намерении следить за Реем. И наш друг, к сожалению для себя, решил устроить мне ловушку, как, согласно его делу, делал это и раньше... К сожалению, по тем эпизодам не удалось ничего доказать, но теперь это дело времени.
Фабьес знает – я считаю его причастным к преступлению, как и Рея. И он даёт мне то, чего, по его мнению, я хочу: доказательства, пусть и несколько шаткие: Фабьес позволяет мне зафиксировать на фотомаг момент передачи денег. Он прекрасно знал: у меня не будет времени подготовиться – ведь Фелавью надо было вытащить до суда. В итоге я отправился к нему непосредственно, и предъявил обвинения, основанные на шатком факте передачи денег и блефе, о котором, Фабьес, разумеется, знал.
- Но зачем вам это понадобилось?
- Единственный способ заставить его говорить. Не смотря на невозможность доказать его причастность к… кхм… «подставе» Фелавью, я знал о ней. А Фабьес предпочитал избавляться от подобных людей, так как справедливо считал – доказательства рано или поздно знающий человек найдёт. Разумеется, он гордился своим гениальным планом, и ему очень хотелось им поделиться. Вошедший Рей всё равно лишил бы меня жизни, и я вполне для этой цели подходил: мертвые имеют свойство молчать… э… ну, если они не из лаборатории Урзуса.
- Рей?
- Ну да… Я очень убедительно сыграл удивление, когда его увидел. В общем, Фабьес всё мне рассказал перед моей смертью. Кстати её они хотели обставить, как моё нападение на духовника, и самообороны доблестного инквизитора, из-за которой я, к несчастью, погиб.
- Хорошо, но как вы догадались о его причастности?
- О, для этого не нужно было быть семи пядей во лбу. «Ищи, кому выгодно». Мой… друг, посоветовал мне просмотреть дело Фабьеса – ведь за ним уже числились тёмные дела, и все прекрасно понимали, с чьей подачи Храм давит на Инквизицию. Оно то мне вполне ясно указало, на мотив «подставы». Да Фабьес, наверное, единственный человек на весь Хаддан, кому понадобилось бы скорейшая отправка Фелавью на Каторгу! Ну а Рей прокололся с отчётом… Он был слишком… чистый…для оперативного, и ясно указал мне: с действительностью не имеет ничего общего.
- И в чём мотив?
- Мне почему-то кажется, вы знаете ответ на этот вопрос. Фабьес очень хотел добраться до библиотеки монастыря Нуля и Единицы. Ведь там содержатся техники Магии Богов. Проблема заключалась в том, что доступ к ней имеют только монахи. Несколько столетий назад, между Храмом и монастырём была некоторая… напряжённость. Храму очень не нравилось присутствие ещё одной религии. В конце концов, был подписан договор, согласно которому монастырь будет ниже травы тише воды, а Храм не будет присылать в него разъярённых Карателей.
А факт, что один из монахов украл реликвию, вполне достаточен для расторжения договора.
- И он вам это всё рассказал лично…
- Да. И благодаря устройству Урзуса, не только мне. Сейчас его сохраненный голос слушают в Цитадели.
Я допил кофе… Всё таки Лизи делала его прекрасно.
- И как же вам удалось остаться… таким разговорчивым?
- О очень просто. Я, конечно, не успел подготовиться, как следует. Но весточку Мелвину отправить успел… Ох, кажется, я теперь ему два раза обязан жизнью. Когда Фабьес закончил речь, и Рей готов был нанести смертельный удар, в кабинет ворвался отряд инквизиторов.
- Что ж. Я вижу, вы хорошо поработали, и я вам очень благодарна, господин Жак. Оставляю вам обещанный гонорар и покидаю вас.
- Единственное, чего я не понимаю, Лия, это какая роль принадлежит вам, - произнёс я, когда она подошла к двери. – Для чего нужно было платить мне, и вытаскивать Фелавью?
- Скажем… Я время от времени занимаюсь благотворительностью, господин Жак… А больше вы ведь не хотите знать?