И опять и опять мы бросаемся на стальные лезвия отчуждённости, не видя элементарного равнодушия, потому что перед взором только один образ, на всю оставшуюся Бесконечность. В холодном поту, с широко раскрывшимися глазами от дикой боли в душе, мы просыпаемся, видя во снах одного и того же милого человека, что так далеко от нас. И мы понимаем, хотя сердце содрогается в безумных трелях чувств, что не всё в жизни постижимо. И всё же в сладких, но ужасных в своей несбываемости, снах, мы рвёмся и рвёмся, разрывая грудью с таким ранимым сердцем цепи, сковывающие нас, стараясь хотя бы прикоснуться потрескавшимися от жажды чувств губами до нежного как шёлк, лица, и... открываем заполненные слезами глаза. Безжалостное время идет неспешными шагами, отмеряя последний отрезок нашего дыхания, а мы меняемся. Бледнеет лицо, что раньше светилось жаром счастья, западают ранее искрившиеся радостью глаза, мутный и дёргающийся взгляд всё ищет кого-то в толпе незнакомых лиц, не зная, что не найдёт, а пересохшие губы произносят имя, только одно имя, с каким мы однажды и навсегда закроем глаза. Что для нас Вечность, если, зная, что пока живут наши чувства, наше сердце будет стучать в такт подступающим к горлу стонам. И ждать, ждать, ждать. Правда этого знания, состоит в странном, на первый и чистый, незамутнённый чувствами взгляд, девизе: пока дышу – надеюсь...

__________________