Форумы мира Хаддан - Показать сообщение отдельно - Тьма и не только...(для тех кому нече делать)

#3 03.06.2005, 01:32

Инквизиция
Если бы не Инквизиция, - католический суд, выявлявший, обвинявший и каравший за религиозную неправоверность, - ни один человек не умер бы за колдовство. Все остальные суды над ведьмами, светские и духовные, протестантские и католические, основываются на ранних инквизиторских образцах, нашедших наиболее яркое воплощение в булле 1484г. папы Иннокентия VIII.
Когда христианство стало государственной религией Римской империи, христиане тут же проявили не свойственную им ранее нетерпимость к другим учениям. К 430г. до н.э. гражданский кодекс уже карал ересь смертью, хотя этот закон не слишком строго соблюдался, пока не вступили в силу более суровые законы последующих веков. В 1144г. папа Люций II неуверенно и неконкретно высказался о необходимости должного наказания за ересь. Однако спустя всего 4 года папа Люций III уже создал первую епископскую Инквизицию и приказал епископам производить систематические расследования или inquisitio по поводу отклонений от официального учения церкви. Любой, "отмеченный одним только подозрением", должен был доказать свою невиновность или подвергнуться наказанию светскими властями. Все законодательные чиновники должны были сотрудничать с Инквизицией, или же им грозило отлучение от церкви.
Инквизиция возникла около 1200г. из-за того, что католическая церковь, стремительно утрачивавшая свою силу, твердость и моральную чистоту, постепенно теряла верующих в большей части цивилизованной Европы (в основном, в южной Франции и в богатых городах центральной Франции и Рейнланда). В конце ХIIв. Питер де Во писал, что "почти все бароны [Прованса] стали укрывателями и защитниками еретиков", и Инквизиция уже в 1204г. выступила против альбигойцев этого района, составлявших большинство населения.
Вскоре оказалось, что эти местные Инквизиция не соответствуют поставленной задаче, и папа Иннокентий III назначал inquisitores прямо из Ватикана, с абсолютными полномочиями, превышающими права местных администраторов.
Деятельность по укреплению нового трибунала была продолжена при папе Григории IX, который в 1233г. заявил, что "inquisitores herelicae prauitatis" с этого времени и далее будут доминиканцы, назначаемые и подчиненные только папе. Инквизиторы не покидали область, пока ересь не была искоренена; их штаб-квартирами становились местные доминиканские (иногда францисканские) монастыри.
Правила, изходя из которых инквизиторы определяли виновность подозреваемого.
Обвиняемый считался виновным пока он не доказывал свою невиновность. Инквизиция приняла этот принцип римского имперского закона, но там, где речь шла о делах веры, доказать чью-либо невиновность было практически невозможно.

Подозрение, сплетни или оговор считались достаточными основаниями для обвинения и вызова на суд Инквизиции.

Чтобы узаконить деятельность Инквизиция, любое преступление, независимо от его характера, соединялось с ересью. Так, убийцы изувера-инквизитора Питера Мартира в 1252г. были осуждены не за убийство, а за ересь (как противники Инквизиция).

Личность свидетелей не устанавливалась, а их обвинения часто не доводились до сведения подзащитного. В 1254г. папа Иннокентий IV гарантировал анонимность обвинителей.

Против еретиков допускались показания осужденных за лжесвидетельство, лишенных гражданских прав, малолетних детей и даже отлученных от Церкви (включая осужденных за ересь), не рассматриваемые при других преступлениях. Если свидетель обвинения отрекался от своих показаний, он преследовался за лжесвидетельство, но его показания сохраняли силу.

Ни одному свидетелю не разрешалось давать показания в пользу обвиняемого, также не принималось во внимание ни одно свидетельство, характеризовавшее его как порядочного гражданина или христианина.

Обвиняемому запрещался защитник, поскольку адвокат мог оказаться виновным в защите ереси. (Изредка адвокаты все же допускались, особенно, когда инквизиторы заседали в епископских судах, и в XVIIв. это право было восстановлено окончательно.)

Судьи были инквизиторами. Лишь иногда в inquisitio разрешалось заседать епископам или даже мирянам.

Судьи должны были вынуждать обвиняемых к признанию.

Хотя технически пытки разрешались только в крайнем случае, на самом деле они использовались постоянно и могли быть применены к любому свидетелю. Гражданские власти также применяли пытки, но Инквизиция расширила и систематизировала их использование, Как средство обнаружения ереси пытки были санкционированы папой Иннокентием IV в 1257г. в булле "Ad extirpanda" и подтверждались последующими папами, пока не были запрещены папой Пием VII в 1816г.

По закону пытка не могла быть повторена, но на самом деле она нередко "продолжалась", пока обвиняемый не признавался в том, что от него требовалось. Распространенным явлением было три круга (сессии) пыток.

Вынужденный признаться под пыткой обвиняемый должен был повторить свое признание "добровольно и непринужденно, без давления или страха", имея в виду комнату пыток. Так полагалось, и в судебных отчетах утверждалось, что он признал свою вину без пытки.

Каждый обвиняемый должен был назвать или выдумать имена сообщников или тех, кого он подозревал в ереси.

Обычно ни одна апелляция не рассматривалась.

Собственность обвиняемого конфисковывалась Инквизицией. Все папы приветствовали эту практику как одно из сильнейших средств в борьбе против ереси. Иннокентий IV говорил, что она висела как дамоклов меч над головами еретиков и князей. Поскольку конфискация была обычным делом, она редко упоминалась специально, за исключением приговоров об отлучении от церкви умерших.
Вследствие этого, как показывают все отчеты, и признают даже сами инквизиторы, для обвиненного шансы избежать смерти практически равнялись нулю. Вначале, вместо сожжения, Инквизиция наказывала осужденного еретика общественным презрением, предвосхищая остракизм евреев нацистами. В "Руководстве для инквизиторов" известного Бернарда Гидониса (1261-1331), лично осудившего 930 еретиков, описывается его методика:
"В качестве наказания вам предписывается ношение двух крестов из желтого фетра, одного спереди и другого сзади, на каждом виде одежды, за исключением рубашки. Вы никогда не должны выходить за порог без крестов на видном месте, одна сторона которых должна быть двадцати дюймов в длину и другая - шестнадцати дюймов, и каждая сторона креста должна быть двенадцати дюймов шириной. Если они оторвутся или истреплются, вы должны починить их".
Но когда пытку было разрешено продолжать до признания жертвы, меньшие наказания уступали место основному наказанию в виде сожжения у столба.
Хотя Инквизиция содержала и снабжала персоналом собственные тюрьмы и комнаты пыток (иногда сдававшиеся в аренду) и приговаривала к пожизненному заключению, она редко выносила приговор или осуществляла казнь тех, кого осуждала.
Благодаря законоустановлениям, введенным в практику в 1231г., она "передавала" осужденных еретиков соответствующим гражданским властям (для казни), демонстрируя свое величайшее милосердие: "Мы настойчиво просим светский суд смягчить ему приговор, чтобы можно было избежать кровопролития и опасности для жизни". Однако, если светские судьи действительно проявляли милосердие, они обвинялись в потворстве еретикам.
Независимо от того, были обвиняемые казнены или нет, их собственность конфисковывалась Инквизицией. Понимая потенциальные возможности этого закона, светские власти не чинили препятствий. Указание предполагаемых сообщников обеспечивало постоянный приток дальнейших жертв, чья собственность в свое время должным образом конфисковывалась. Подобным образом формировалась скрытая материальная заинтересованность у тех, чьими основными обязанностями и умениями были искоренение личностей, имевших Справедливо или нет) репутацию инакомыслящих, не признающих современных взглядов церкви на отдельные вещи.
В "Historic de I requisition" (1909) католика де Козона утверждается, что Инквизиция "изобрела такое преступление как колдовство и основывалась на пытке как средстве его доказательства". Подобный процесс действительно имел место. Первым появился запрос 1257г. с просьбой расширить толкование понятия ереси и включить в него чародейство. Он был отклонен папой Александром VI, хотя чародейство отчетливо пахло ересью, что было несомненно, ибо в него почти всегда вовлекался Дьявол. Но папа посчитал, что простое чародейство входит в компетенцию светских судов, и Инквизиция должна позволить им судить колдунов. В течение десятилетия, начиная с 1320г., благодаря авторитету папы Иоанна XXII, Инквизиция Каркассона была уполномочена расследовать магию, колдовство и особенно поклонение демонам. Но в 1333г. были восстановлены прежние законы о подозреваемых в ереси. Однако по всей южной Франции, и особенно в Каркассоне и Тулузе, Инквизиция активно преследовала ведьм как еретиков, причем не только в 1326 и 1330 гг. в Тулузе и Нарбонне, но постоянно и повсюду. В 1451г. папа Николай V разрешил Инквизиция преследовать чародейство, даже не связанное с ересью. Это расширение взглядов было подтверждено в 1505г. папой Сикстом V в булле "Coeli et lerrae creator", где осуждались астрология, гадание, заклинания, содержание демонов и все формы магии, причем даже те, которые ранее не были запрещены. На протяжении всего XV и начала XVI вв. папы подтверждали авторитет Инквизиция в вопросах колдовства. Александр VI в 1501г. благословил преследования в Ломбардии, Юлий II (1523) разрешил инквизиторам в Комо действовать без сотрудничества с местными епископами.
Основополагающий вопрос о том, когда колдовство превращалось в ересь, был рассмотрен инквизитором Цезарем Кареной в "Tracla-ius de Officio Sanctissimae Inquisitionis" (1636). Он пришел к выводу, что чародейство становилось еретическим, когда:

"Использовались любые священные реликвии, такие как святая вода, освященное масло или применялись христианские молитвы.

Если просили у дьявола сделать нечто, превышающее власть, данную ему Господом (например, оживлять мертвых).

Если дьяволу воздавались те же почести, что и Господу.

Если все это делалось чародеем, заключившим договор с дьяволом".

Бордонус перечисляет признаки колдовства, большинство из которых являлись достаточным основанием для применения пытки: книги с заклинаниями, клейма, выжженные Инквизицией на теле подозреваемого за предыдущее преступление, горшок с человеческими останками или священными предметами, сообщения о беседах с невидимым дьяволом, предложения обучать чародейству, неожиданная смерть после встречи с предполагаемой ведьмой, вызывание Дьявола, расчленение трупов на виселицах, безобразная или деформированная внешность, происхождение от ведьмы, угрозы, после которых случилось несчастье и собирание ядовитых трав ("Sacrum Tribunal").
Место Инквизиции в истории Европы определил католический историк лорд Актон:
"Основным принципом инквизиции является сеяние смерти... [Либерализм] смел это ужасающее здание нетерпимости, тирании, жестокости, воздвигнутое поклоняющимися Христу, чтобы сохранить собственную веру. Многое можно извлечь из деятельности церкви в защиту брака, правана погребение, упразднения рабства, прекращения войн и помощи бедным. Но ничего нельзя извлечь из ее злодеяний по отношению к неверующим, еретикам, дикарям и ведьмам. Здесь полная ответственность лежит на инквизиции; ее инициатива и достижения были самыми полными" ("Letters to Mary Gladstone").
Пытки
Все эти многочисленные средства "гуманного" воздействия приносили свой результат, и многие узники инквизиции кончали тем, что признавали не только действительные, но и вымышленные преступления против веры. Многие, но не все: причем, как правило, чем серьезнее было обвинение, тем труднее было инквизиторам добиться признания. Но инквизиторам требовались, кроме признания, еще и выдача соучастников и, наконец, отречение от "греховных заблуждений" и примирение с церковью. А все это давалось с еще большим трудом, чем признание.
Когда инквизиторы приходили к заключению, что уговорами, угрозами, хитростью невозможно сломить обвиняемого, они прибегали к насилию, к пыткам, исходя из посылки, что физические муки просвещают разум значительно эффективнее, чем муки моральные.
Применение пыток инквизицией на протяжении многих веков и во многих странах - одно из ярчайших доказательств неспособности церкви одержать верх над своими идейными противниками чисто богословскими методами, силой убеждения, а не силой принуждения. Теперь церковники в свое оправдание говорят, что, дескать, пытки не были ими выдуманы, что они якобы с незапамятных времен применялись гражданскими властями, что церковь-де только следовала их примеру. Эти апологеты забывают, что их средневековые предшественники считали саму человеческую жизнь пыткой, наказанием за первородный грех Адама и Евы и поэтому истязание "бренного" тела во имя спасения души рассматривали как акт милосердия по отношению к еретикам.
Нынешние богословы, оправдывающие применение пыток инквизицией ссылкой на подобную же практику светских властей, по-видимому, не отдают себе отчета, что они развенчивают тем самым миф о божественном характере церковного института. Хороша "матерь страждущих" (так богословы именуют церковь), если она вынуждена для поддержания своего авторитета прибегать к услугам палача, истязаниями и пытками убеждать противников в своей правоте. Когда в XVIII в. все передовые люди Европы осуждали пытки, церковь продолжала их защищать. Применение насилия против врагов церкви, а значит и пытки, защищал Пий IX в своем печально знаменитом "Силлабусе", о котором мы уже упоминали.
Хотя пытки применялись церковниками по отношению к подозреваемым в ереси и до установления инквизиционных трибуналов, узаконил их папа Иннокентий IV, предписав в булле "Ad extirpanda" "заставлять силой, не нанося членовредительства и не ставя под угрозу жизнь (какое проявление отеческой заботы о грешнике! - И. Г.), всех пойманных еретиков как губителей и убийц душ и воров священных таинств и христианской веры с предельной ясностью сознаваться в своих ошибках и выдавать известных им других еретиков, верующих и их защитников, так же как воров и грабителей мирских вещей заставляют раскрыть их соучастников и признаться в совершенных ими преступлениях".
Последующие папы подтверждали эту буллу. Александр IV (1260), Урбан IV (1262), Климент IV (1265) возлагали на инквизиторов все обязанности, связанные со следствием и осуждением еретиков, в том числе и пытки с целью получения у них признаний, выдачи сообщников и отречения от еретической веры, причем инквизиторам разрешалось лично "присутствовать" во время истязаний, то есть руководить пытками и допрашивать пытаемого.
Если в некоторых делах по обвинению в ереси о применении инквизицией пыток не упоминается, это вовсе не значит, что пытка применялась только в исключительных случаях. Церковный историк инквизиции Е. Вакандар вынужден признать, что отсутствие во многих делах указаний на пытки объясняется тем, что показания, данные под пыткой, считались недействительными, если они не подтверждались обвиняемым "добровольно" сутки спустя. Это подтверждение регистрировалось в протоколе с указанием, что оно было сделано добровольно без применения угроз и насилия. Часто в таких случаях предшествующие показания, данные под пыткой, просто уничтожались.
Пытки, применявшиеся инквизицией к своим жертвам, вызывали повсеместно ужас и возмущение, и церковь была вынуждена считаться с этим. Однако соборы и папы римские высказывались не за их отмену, а за пытки "с гарантиями справедливости".
Так, вселенский собор во Вьенне в 1311 г. постановил, что пытки могут производиться только с согласия епископа. Но это условие вовсе не облегчало участь жертв инквизиции. Власть "священного" трибунала была столь большой, а внушаемый им страх столь велик, что епископы смиренно одобряли все действия инквизиторов. К тому же разве инквизиторы не действовали в интересах церкви, то есть тех же епископов, авторитет и власть которых они защищали, хотя и жестокими, но, как им казалось, действенными и поэтому оправданными средствами? Епископы могли быть только признательны инквизиторам за то, что те выполняли за них эту грязную работу. Они сотрудничали с инквизиторами самым тесным и лояльным образом. Другие постановления указывали на то, что пытки должны быть "умеренными" и применяться только однократно по отношению к обвиняемому. Но инквизиторы при помощи богословских казуистов и при молчаливом согласии самого папского престола без труда обходили такого рода ограничения. Так, например, чтобы не испрашивать согласия епископа на пытку, инквизиторы заявляли, что постановления собора от 1311 г. относятся к обвиняемым, а не к свидетелям. Подвергая свидетелей пытке по своему усмотрению, инквизиторы утверждали, что то же могут делать с обвиняемыми, которые при допросах превращаются в свидетелей по своему собственному делу или по делам других. О том, что понимать под "умеренной" пыткой, решали сами инквизиторы. Они считали, что обвиняемого правомочно пытать до тех пор, пока от него не будут получены необходимые показания. Только после этого пытка была бы "неоправданной" жестокостью. Столь же просто обходилось и указание об однократном применении пытки. Инквизиторы просто объявляли пытку "незаконченной", "прерванной" и возобновляли ее по своему усмотрению до тех пор, пока жертва не давала нужных показаний или когда они убеждались, что пыткой нельзя сломить ее. Обвиняемый, отказывавшийся давать под пыткой нужные инквизиции показания, считался изобличенным, упорствующим и нераскаявшимся еретиком. В таких случаях обвиняемого ждали отлучение от церкви и костер.
Не меньшее ожесточение вызывал у инквизиторов и тот обвиняемый, который давал под пыткой требуемые от него показания, а затем отказывался "добровольно" подтвердить их. Такой непокорный считался "вновь впавшим в заблуждение" и как таковой подвергался новым суровым пыткам с целью добиться от него "отречения от своего отречения".
Инквизиция стремилась окутать покровом тайны все свои преступления. Ее сотрудники давали строжайший обет соблюдать ее секреты. Того же требовали и от жертв. Если примиренный с церковью и отбывший свое наказание грешник, обретя свободу, начинал утверждать, что раскаяние было получено от него путем насилия, пыток и тому подобными средствами, то его могли объявить еретиком-рецидивистом и на этом основании отлучить от церкви и сжечь на костре.
Прежде чем передать обвиняемого палачу, инквизитор зачитывал ему "предупреждение": "Мы, божьей милостью инквизитор, имярек, внимательно изучив материалы дела, возбужденного против вас, и видя, что вы путаетесь в своих ответах и что имеются достаточные доказательства вашей вины, желая услышать правду из ваших собственных уст и с тем, чтобы больше не уставали уши ваших судей, постановляем, заявляем и решаем такого-то дня и в таком-то часу применить к вам пытку".
Затем обвиняемого подвергали процедуре запугивания - знакомили с инструментами пытки, как бы психологически подготавливали к предстоящим испытаниям. Инквизиторы, перед которыми во время допросов всегда лежала Библия, обращались к жертвам, не повышая голоса, не подвергая оскорблениям; палачи призывали свои жертвы к покаянию, смирению, благоразумию, примирению с церковью, обещая взамен всепрощение и вечное спасение.
Инквизиторы, представлявшие церковь ("матерь всех страждущих!"), утверждали, что они действуют в интересах обвиняемых, в интересах спасения их душ. Именно исходя из этих благочестивых побуждений, они-де были вынуждены карать еретиков решительно, безжалостно, беспощадно. Но эти кары - не зло, а "спасительное лекарство", елей на душевные язвы - еретические воззрения обвиняемых. Инквизиция, утверждали богословы, не мстила, а спасала; не наказывала, а отвоевывала у нечистого человеческую душу; не преследовала, а врачевала души заблудших овечек церкви. Инквизиция в описаниях теологов - не мрачный застенок с палачами и палаческим инструментом, а некое подобие благотворительного института, церковной скорой помощи, спешившей спасти любого грешника, бросившего вызов единственно верному вероучению. "Сопротивлявшиеся ее благодетельным усилиям,- отмечает Г. Ч. Ли,- становились виновными в неблагодарности и непослушании, темного пятна которого ничто не могло изгладить. Это были отцеубийцы, недостойные снисхождения, и если их бичевали, то им же еще оказывали этим особую милость". Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века.
Набор палаческих инструментов в камере пыток был весьма однообразный: дыба, кобыла, плети. Часто применялась пытка водой, жаждой, голодом. После пытки врач даже залечивал раны - возводить еретика на костер надлежало невредимым. Но от того, что пытательный "ассортимент" был ограничен, что пытка осуществлялась в "благопристойной" обстановке, положение узника инквизиции не являлось менее трагичным.
Чтобы спастись, подсудимый должен был сперва признать себя виновным в предъявляемом ему обвинении, затем выдать подлинных или воображаемых сообщников, и только тогда ему разрешали отречься от ереси и примириться с церковью. Если все это он проделывал охотно и со рвением, то мог отделаться сравнительно легким наказанием; если же инквизиторам удавалось его сломить только после длительной "обработки", то его ждала более суровая кара