1.Синобит
2.В глубине
3.Текст:


Волнение в толпе распространялось хаотичным гомоном по шахте и, уже у самого входа было отчетливо слышно возмущение и негодование. Несколько десятков молодых людей, собрались вокруг оратора, возвышавшегося над ними, стоя на пьедестале, коим являлся валун и, с увлечением слушали его бессвязные речи. Оратор, освещаемый подвешенными к сводам газовыми лампами, пророчил революцию, обвинял аллегархов и властные структуры в сговоре, сетовал на непростую жизнь рабочего класса и утверждал, что терпеть, больше нет сил и настало «время перемен».
Немногие из слушающих заметили, как мимо их толпы прошел воин, в полном облачении, высокий и широкоплечий, уверенно ступающий и, несмотря на тяжелые доспехи, сохранивший горделивую осанку. Некоторые посмотрели ему вслед с опаской, не ведая, что понадобилось вооруженному незнакомцу в шахте, некоторые проводили его завистливым взглядом, ведь мечтать о таком облачении им придется ещё очень долго.
Хамир, а именно так звали воина, направлялся вглубь тоннелей шахты, не будучи её поданным. Искатель приключений, не проработавший ни дня, он жаждал действия и остроты, он не желал провести свои дни привязанным к местам и людям. Его руки знали, как держать меч, но не кирку или же кузнечный молот, его разум был подкован на тактику и мастерство ведения боя, но не на пропорции смесей в колбах и количества трав в отварах.
-Опять эти новички, молодежь, как они меня раздражают свои гомоном, переломал бы им ноги!
Воин посмотрел в сторону, откуда доносился раздраженный голос. Дюжина шахтеров обедали в импровизированной столовой. Небольшое помещение, выдолбленное в породе, было чем-то вроде местом для отдыха для привилегированных представителей профессии. Их статус и положение, сквозь запыленную робу, выдавало наличие дорогих амулетов, редчайших инструментов, кое-кто блестел неугасаемыми во тьме кольцами.
Каждый из них добился своего положения бесконечным трудом, каждый по-своему был знаменит и отличен от других. Под слоями черного напыления, в едва различимых чертах, Хамир смог узнать тех славных воинов, с которыми ему доводилось сражаться на Арене, участвовать в неисчислимых клановых войнах и защитах Хаддана от агрессоров. Разве, что тогда они были в блестящих на солнце доспехах, подтверждающих их статус и положение.
Пройдя мимо обедающих незамеченным, Хамир приблизился ко входу в северные тоннели. Там встретил могучего воина, заливающего своё горе Грогом и в беседе с самим с собою сетовавшим на волю Богов и превратности судьбы. Хамир бросил взгляд жалости на человека у его ног и, не мешкая боле, направился на встречу своей цели.
Осветитель, чудо пылкого ума алхимиков, рассеял мрак, поглотивший воина, по мере того как тот отдалился от разрешенных для разработок руды зон. Двусторонний компас указывал направление, а его обратная сторона была хронометром, изобретением Маолийских кузнецов, измеряющих течение времени с предельной точностью. В мир безмолвия чужак отправился подготовленным к длительному путешествию…

Знак, на скорую руку сколоченный из досок, предупреждающий о входе в зону риска частых завалов, был сметен ударом ноги. Это была единственная преграда, на пути воина и та, рассыпавшаяся в гнилой прах. Углубляясь, все дальше и дальше, в тоннели, где человек был названным гостем, Хамир ощущал, как неведоммая сила его влечет, подталкивая в спину, заставляя ускорять шаг. Страх был неведом ему, мрак бездны и сырость когда-то затопленных лабиринтов шахты, унесшей сотни жизней, не останавливали твердой поступи.
Когда основная линия резко оборвалась, превратившись во множество ходов, воин достал люминесцентный мелок, изобретение все тех же алхимиков, любителей помудрить. Вся прелесть этого мела заключалась не столько в том, что он светился во мраке, сколько в том, что его невозможно было стереть либо смыть водой, до тех пор, пока он не потеряет свое свойство излучать свет, а длительность действия его продолжаться могло неделями. Незаменимая вещь при путешествиях в лабиринтах Замка Теней и Древних Руинах, зарекомендовавшая себя только с лучшей стороны, пригодилась в этом приключении.
Чем больше времени проходило с момента спуска в шахту, тем больше свободолюбивому воину становилось неприятно осознавать, что кто-то проводил здесь всю свою жизнь. С утра, до позднего вечера добывая, себе на жизнь руду и металлы, рискуя быть заваленным, встретить обитающую здесь по легендам нечисть, или попрощаться с жизнью под грохот взрывной волны воспламенившейся угольной пыли. Эти сырые стены, покрытые грибами, переливающимися в свете осветителя разнообразнейшими цветами, запах сырости и гниения, холод, покрывший металл доспехов легким покровом хрупкой изморози. Хамир спустился в самое сердце тоннелей северных путей, это была Глубь.
Глубь – место, так прозванное старожилами шахты, которое образовалось во времена молодого Хаддана, когда мир только зарождался, а его обитатели были первопроходцами и изыскателями. Первые шахтеры, взявшиеся за добычу драгоценных металлов в северных окрестностях, мало заботились о безопасности своей жизни и пробивали тоннели как можно глубже, добираясь до святыни матушки земли, дабы забрать все её богатства. Несказанные богатства и разнообразие металлов перевешивали чашу весов, на которой располагалась жизнь. Все безумство алчности было наказано в единочасие самой же матушкой землей, покаравшей глупцов потопом, смывшем их подобно грязи и паразитам, въевшемся в несчастное тело. После того как вода, выплеснувшаяся из подземных источников, отошла, проводить работы стало невозможно ввиду частых обвалов. Так это место и было оставлено и заброшено, на долгие века.
Хруст, раздавшийся под ногами Хамира, отвлек того от размышлений о судьбе тех бедолаг, коих постиг гнев Богов. Опустив, небрежно взгляд он увидел раздавленную своим сапогом берцовую кость, посеревшую от давности времен и прогнившую в этом мире вечного сумрака. Это был ответ, ниспосланный свыше, заставивший впервые за все это время заволноваться воина. Он мельком глянул на хронометр, до этого время, проведенное под землей, его не слишком заботило. Вот уже как полдня он блуждает в вереницах Глуби, ориентируясь исключительно по компасу. Придерживаясь строго северного направления, он до сих пор ещё не обнаружил намеков на близость цели.
Каждый последующий коридор, один в один похожий на предыдущий, вводили в смятение; изредка попадающие обвалы стен, через которые приходилось пробираться ползком, либо частично их разбирая; обрушенные балки, покрытые светящимся во тьме мхом, все это наводило тревогу за правильность выбранного пути. Но иной возможности достичь желаемого не было. Ни одного документа, карты разработок, известных ориентиров, не затерявшихся в потоках времени не было. Лишь одно указание, следование строго на север – не сворачивая, проходя сквозь Глубь… единственный путь в Вардар – сказочный, мифический город гномов.
Именно это место и было целью путешествия Хамира – древний Вардар. По легендам выстроен он был в эпоху, когда Боги ходили среди людей и говорили с ними на равных. Гномы же, изначально избравшие своим уделом рудокопство и не признававшие власти Богов в Хаддане, выстроили себе свой собственный город под землей, проникнув в самые недра земли через вереницы тоннелей горы Нимглуд. В отличие от людей, разорявших плодоносящую землю безрассудными бурениями и копками, гномы с заботой относились к своему подземному миру, не разрушая его добычей руд, доведя технологию рудокопства до совершенства.
И кто знает, быть может, именно этот народ и стал бы доминирующим в Хаддане, если бы не разрушительное извержение Нимглуд, спящего тысячелетиями, но пробудившимися именно тогда, когда Боги вознеслись в обитель небесную, оставив мир смертным. Летописцы взаимосвязывают эти события, объясняя это тем, что, оставив, свои чада без защиты свыше, Боги устранили единственную угрозу для людей, которую бы впоследствии могли представлять гномы. Кто знает, как было на самом деле неизвестно, но известно лишь одно, погребенные под пластами лавы жители Вардара были обречены на медленную смерть. Хотя и был тоннель в обход лабиринтов Нимглуд, но им гномам так и не удалось воспользоваться.
Мархиор, градоначальник Старограда той эпохи, лично издал указ завалить этот тоннель, дабы у гномов не было и единого шанса. Воины исполнили его приказ, подорвав единственный путь к спасению великой расы, но никто не мог и предположить, что века спустя, алчность людей заставит их же самих разрыть эти злосчастные завалы в поисках редких металлов и лишь потоп смог их остановить на пути к открытию самого Вардара.

Если верить хронометру, то на Хаддан спустилась уже ночь. Хамир с недоверием отнесся к показаниям устройства, поскольку за всё это время он не ощутил ни чувства голода, ни усталости. Хотя это могло быть объяснимо нервным перевозбуждением когда-то хладнокровного и невозмутимого воина. Находясь в замкнутом пространстве, окруженный мраком, в котором была надежда лишь на осветитель, ощущая дыхание смерти и смрад сырой земли, поглотившей многие жизни, он начинал падать духом.
Делая каждый шаг с опаской, всматриваясь в неизведанное, опасаясь чего-то неведомого, воин по иному оценил ситуацию. Казалось бы, легкое приключение завело его в тупик, коим являлось бесконечное блуждание по тоннелям и лишь тот факт, что всегда был коридор из множества иных в строго северном направлении, вселял ему надежду на благополучный исход этой авантюры. Но обвалы, которые не всегда удавалось обходить и периодически попадающиеся белесые останки рудокопов, говорили о том, что не для всех исход был столь радужным.
Хронометр вновь осветился бледно-голубым светом и на сей раз, указал полночь. Теперь Хамир верил показаниям устройства, поскольку усталость подобно лавине свалилась на него, подкосив выносливого воина. Доспех тянул к полу, заставляя горделивую осанку изогнуться, а вещевой мешок, с продуктами и запасными мелками, осветителями, казалось, был нагружен булыжниками. Веки, свинцовым грузом закрывая глаза и, лишь одна мысль пульсировала в голове: «Поспать».
Не способный совладать с усталостью Хамир решал, сделав ещё несколько шагов, выбрать пристанище у очередного распутья, где места побольше и вздремнуть немного, дабы восстановить силы. Но, сделав несколько шагов, он тут встретил неожиданную преграду. Его доспех, а точнее наплечники, заскрежетали о каменистые стены тоннеля. Воин застрял в узком проходе шахты.
Это не было сном или галлюцинацией на фоне изнеможения. Он и вправду был зажат стенами с обеих сторон, расстояние для прохода между которыми не было более полутора метров. Хамир, повернувшись боком, протянул руку в сторону, откуда прошел, держа в ней, осветитель и убедился, что точно такая же ширина была и досюда, разве, что может чуть шире. Скорее всего, именно из-за усталости он не заметил, как коридор постепенно сужается. И уменьшение расстояния было не причиной природного влияния, а рукотворного воздействия.
Искатель приключений тут же сбросил наплечники и с новыми силами бросился на встречу цели своего поиска, позабыв об усталости и сне…

На корточках, передвигаясь в полусогнутом состоянии, в единственном тоннеле, ведущем на север, высотою не более полуметра, Хамир полз без устали, понимая, что близок к цели. Свои доспехи он оставил в том месте, где размеры тоннеля не позволяли в них быть одетым, а тащить за собою, как свой меч и вещевой мешок, привязанные веревкой к ноге, было бы обременительно и изнурительно. Будучи в одном меховом поддоспешнике, оберегавшем по сути его все это время от холода, держа в левой руке осветитель, а в правой компас, он, избивая локти и колени, пробирался по единственному, оставшемуся проходу.
В какой то момент стены и потолок тоннеля стали идеально гладкими, мастерство шлифовки было на лицо, даже время и сырость не смогли исказить поверхность потолка и пола. Однако эта гладкость добавила лишь проблем, поскольку меховая одежда на нем скользила. Хамир тогда взял осветитель в зубы, а компас спрятал за шиворот рубахи и продолжил свой путь уже ползком. И даже эти препятствия не угасили ту искру, которая столь неожиданно в нем воспламенила пламя авантюризма.
Кто же ещё, если не гномы, мог в самой глубине шахты, в местах, куда нога человека не ступала, а стоило ей ступить, как была прогнана тут же, мог создать такого рода коридор, явно не для человеческого роста. Это было неоспоримым доказательством того, что легенды не врут и Вардар близок.
Хамир неожиданно уперся в тупик. На мгновение его сердце остановилось. Перед ним была гладкая стена, преграждающая путь. Окаменевший от ужаса искатель приключений хотел закричать, что есть мощи, но боль разочарования сдавила ему грудь.
Что он сделал не так? Где ошибся? Ведь не может быть так, чтобы этот ход был сделан тупиковым! Зачем тогда он был нужен? Или, может, он во время своего нелегкого пути пропустил поворот… развилку? Нет, это не возможно, в столь узком тоннеле пропустить поворот…
Тяжесть разочарования отягощала разум, воин в очередной раз разочарованный припал к холодному полу, вновь ощутив опустошение и отсутствие сил, его словно ударило молнией. Прямо под ним находилась плита, выступающая буквально на полпальца из пола. В длину она была не более метра, в ширину равнялась чуть меньшему размеру, нежели проход между стен. Хамир, без лишних раздумий, схватился за тот небольшой выступ, что был и попытался сдвинуть плиту, та с легкостью поддалась. Каменный, плоский блок, сместился в сторону тупиковой стены и когда уперся в неё, предъявил взору человека черноту бездны, откуда повеяло сырым воздухом, наполненным странными запахами, описать которые было невозможно, ибо таких человеку не приходилось вдыхать.
Направив, осветитель в бездну Хамир от ликования чуть было не подпрыгнул, поскольку в метре от него были ступеньки, тщательно отшлифованные, ведущие по спирали в неизвестность…

То, что когда-то было меховым поддоспешником, теперь было изодрано и истерто. Локти и колени кровоточили, мышцы болели, спина ныла от постоянного согнутого положения, но глаза горели, горели неистово и страстно. Хамир, после почти трехчасового спуска на карачках стоял перед дверью в неизвестность. Непростой спуск увенчался предъявлением упорному и настойчивому входа в мир тайн и несказанных богатств.
Взявшись за кованые ручки, двухметровые двери, которые в этом маленьком мирке вполне могли сойти за ворота под триумфальной аркой, со скрипом отварились. Стряхнув с себя вековые слои напыления, они предъявили человеку то, что не предъявляли никому на протяжении неисчислимых веков.
Бледно-голубой свет рассеялся в пространстве, куда большем, нежели те узкие проходы, которые в край измотали, приключена, но он, стоя в полный рост, взирал, на то помещение где оказался.
Это был зал, колоссальных размеров по площади, но по высоте не более десяти метров. Зал был заполнен статуями, причем не просто отдающим дань каким либо личностям, а отображающим события, поскольку состояли они из целых композиций. Созданые из неведомого белого материала скульптуры, причудливо переливались в свете осветителя, отбрасывая пугающие тени и завораживая искусностью своего исполнения.
Не тратя время на созерцание этих произведений искусства, кое воина мало интересовало, Хамир направился к выходу из зала, сопровождаемый остатком от веревки, к которой был привязан вещмешок и меч…
Выход не был закрыт дверью, он был в виде арки, и, пройдя под ней, Хамир оказался в месте, в котором ему меньше всего хотелось бы оказаться.
Это был зал, по размерам во много раз, превосходящий предыдущий и был ли это зал вообще, поскольку ни конца не края не было видно ему. Высота его была неопределима, поскольку свет не мог добраться до потолка, но ужасало не это. В полу были сделаны неглубокие прямоугольные ниши, не более полуметра в длину и столько же в ширину. В каждой из ниш находилось не прикрытое мумифицированное тело. Это были своеобразные могилы, не скрытые в земле, как принято у людей, а залом было ничто иное, как кладбище Вардара.
В том небольшом радиусе освещения, в котором оказался Хамир благодаря осветителю, он увидел несколько десятков таких могил, предъявивших его глазам всю жестокость и низость смерти, искажающей тела и образы. Нечеловеческий хрип вырвался из его груди и разнесся по погребальному залу оглушительным эхом. Не выдержав этого ужасающего зрелища, воин выбежал через арку обратно в зал со статуями и, припав к стене спиной, попытался перевести дух.
И тогда, отрезвленный видом низости владычицы душ, он, чистыми, не помутненными жаждой наживы глазами, взглянул на причудливые статуи, окружившие его. Они, переливающиеся голубоватым светом, поглощаемые тенями и вновь вырываемые из мрака рассказывали свою историю, показывали свою жизнь.
Существа, которыми, скорее всего, были гномы, в своем трудолюбии и стремлении к совершенству достигли небывалых высот в развитии технологий. Мастера механики, кузнечного дела, они добывали их недр земных только то, что им было необходимо для развития и жизни. Когда человечество ещё не встало на ноги, было неокрепшим социумом в Хаддане, грызущимся друг с другом по мелочам, истребляющим себе подобным ради эфемерных целей, народ гномов уже как столетиями жил в цивилизованном мире, выстроенном стремлением и упорством, скрытом от лучей дневного и ночного светил. Когда же баланс в мире сфер стал под угрозой и, Хаддану стало грозить разрушение из-за присутствия среди смертных существ, обладающих непомерной силой, Боги покинули мир, оставив его на поруки своих чад. Тогда то народ гномов и расправил спины, вознамерившись покинуть свои подземелья, единственные места, где они могли скрыться от ненавистных им всесильных.
Боги же, оставившие Хаддан в наследство людям, коих они любили больше иных своих созданий, покарали непокорный горный народ, пробудив от вечного сна Нимглуд и погребя гномов под пластами лавы. Ещё столетие гномы жили в взаперти, обеспечивая себя всем необходимым при помощи своих технологий, но их вымирание было неизбежным и смерть, все чаще стала посещать их души, забирая с собою в мир вечного сна.
Дальше статуи стали в композициях своих путать человека, ибо их смысл ему становился неведом. Они были столь фантастичны в его предположениях и ужасны, что дыхание замирало, а сердце наоборот, начинало стучаться все сильнее, учащая свой ритм до безумия.
Хамир понял, что гномы умирали сотнями ежедневно, хоронить их не успевали, голод косил население несщадно. Паника овладела великим народом, загоняя их в ловушки безумия и страха, заставляя вдаваться в крайности и изводить свою цивилизацию кошмарами выдуманных путей спасения и верой в иные миры…
Оставшиеся в живых стремились выбраться из ловушки, не безуспешно пробиваясь сквозь толщу окаменелой, неразрушимой лавы, а через иной мир, параллельный Хаддану. Они верили в древние легенды, возникшие ещё до рождения человечества, что пришли Боги через параллельные врата и равно с ними по параллельным мирам путешествуют и иные создания. Гномы пытались найти способ вырваться из мира Хаддан, найти проход в пространстве в иное измерение и бежать в ту неизвестность, рискуя всем, дабы не обречь себя на смерть от голода и безысходности.
Статуи становились, все менее понятны для разума воина. Он терялся в догадках, что бы это могло быть и значить. Композиции становились, хаотичны и бессвязны, как ему казалось. Дабы лучше разглядеть их, Хамир встал и подошел ближе, поднеся, осветитель к одной из композиций, но, оступившись, упал на неё. Скульптура рухнула на пол, рассыпавшись в пыль, словно была создана не из твердого материала, а из песка, но при этом создала грохот, который во много раз превосходил тот стон, который испустил человек, будучи на кладбище. Своды содрогнулись, а Хамир замер, предчувствуя недоброе. Его шестое чувство кричало, предупреждая об опасности, а тело свело от холода, причиной которому была не низкая температура, а присутствие чего-то необъяснимого и ужасного.
Хамир, сам не зная почему, без лишних раздумий, позабыв о сокровищах древнего народа, направился к воротам быстрым шагом. И чем ближе он к ним подходил, пересекая зал, уставленный свидетелями прошлого, тем быстрее он шел. Страх гнал, ускорял его, неведомый, холодный, потусторонний.
Будучи в ста метрах от ворот воин услышал, а из кладбища доносятся звуки, сравнимые с треском ветвей старого дерева. Замерев на мгновение, он вслушался в них, понимая, что нечего хорошего они не предвещают, а догадка о том, что так могут трещать лишь останки погребенные в злосчастном зале, лишь убедила его в этом. Воин бросился прочь, скорее, к выходу и равно с ним треск усилился, словно, что-то громадное ступает по земле, разрушая все под собою.
Бегущий через сотни, тысячи фигур в панике человек, упал на пол, теряя, осветитель. Веревка зацепилась за одну из статуй, намертво, словно цепь, приковав человека к ней. Хамир лихорадочно пытался высвободиться из ловушки, а в это время хруст сменился на грохот разбивающихся скульптур. Паника подкидывала бедолагу, он рвал веревку руками, пытался перегрызть зубами, но скульптура словно нарочно удерживала свою жертву, а грохот все ближе и ближе доносился, обдавая человека потоками холодного воздуха исходящего от чего-то огромного.
Хамир, под действием ужаса, сам сделал верный поступок, спасший ему в тот момент жизнь. Он попросту опрокинул композицию статуй на пол, разбив её и тем самым, высвободившись из захвата. Теперь он несся к воротам, слабо освещенным осветителем, затерявшемся где-то меж статуй, ощущая, что преследователь уже близок и тоже стремиться, как можно скорее достичь своей цели – своей жертвы.
Последняя статуй, издавшая грохот разрушения осыпала Хамира песком, звуковая волна и поток холодного воздуха подбросили человека в воздух на пол метра и, преодолев, их он рухнул на ступени, забив грудную клетку. Но, не взирая на боль, он ринулся вверх по лестнице, слыша как нечто громадное, тяжелое, не способное протиснуться в малые для его размеров ворота, бьется о стены в бессилии…

Хамир переводил дух на ступенях лестницы, выбившийся из сил, изнемогающий от голода, усталости и боли. Он не знал как долго, подобно животному взбирался по лестнице, гонимый звуками содрогающихся сводов, но путь преодолел немалый и, скорее всего уже был в достаточной безопасности. Осталось теперь лишь выбраться из этого проклятого места… без осветителя, без еды, оружия и лишь компас остался при нем, спрятанный за рубахой, но бесполезный без освещения.
Но воин более не был таким как прежде, увидев никчемность тех жизненных ценностей, которым придавал столь большое значение. Он осознал, что его спуск был ничем иным как падением, падением ради взлета, над всем остальным миром, которому ему ещё многое нужно поведать и главное, жить.. жить по новому. Ибо безумство любви и заботы, породившее безумство и страх ненависти, может погубить мир, без того, кто способен направить равно как одно, так и другое в нужное русло. И главное… Перед тем как последняя композиция превратилась в прах, он смог разглядеть, что она изображала, он видел, к чему обратились гномы, за спасением и что их погубило…
Он должен выбраться и выжить… Что бы выжил Хаддан.

__________________
Танки самый рульный клас в Хаддане! Я не сожалею, что избрал клас танка и играл им в Хаддане с первых дней создания персонажа! Танки лучшие! Слава танкам!
Отпустите синицу на верную смерть, пусть её приласкает свобода.