- Прошла примерно неделя с того момента, как все узнали о пропаже Сандры. В классе все заговорили сначала о том, что, «наконец, она решилась на суицид. Хоть на что-то полезное мозгов хватило!». Позже кто-то весьма правильно заметил, что у людей, которые изображают из себя потенциальных самоубийц, никогда не хватит смелости на непосредственно действие. Все сошлись во мнении, что она просто сбежала из дома. На моей же душе было неспокойно…
Я понимал, что неким таинственным способом участвую в происходящем. Я в прямом смысле отправил Костю на тот свет – хотя пошёл он и сам. Потом я долго беседовал с ним на лавочке о жизни. А девушка, которой я зачем-то признался в любви, исчезла. Вслед за Костей. Впрочем, об этом студенте никто не переживал – никто не мог придумать логического объяснения его воскрешению, и, стоило ему пропасть во второй раз, все, видимо, сочли, что он умер раз и навсегда. А вся история восстания его из мёртвых лишь массовая галлюцинация. Общество, как это часто бывает, отказалось от реалистичности происходящего и, будто обычный серенький человечек, зажалось в себя и решило не обращать внимание. В общем, общество блистательно исполнило свою традиционную роль и проигнорировало происходящее…
В тот день (да, просто «тот» - прекрасным или знаменательным его никак не назовёшь) я шёл домой, пытаясь вступить в каждую из луж, что попадались по пути. Вдруг я явственно понял, что лужа, в которую вот-вот погрузится моя нога, бездонна. Я попытался убрать ногу, но не смог. Ботинок уже почти коснулся этой грязной воды, где по традиции плавали бычки и тетрадный лист с конспектом по истории.
Мне повезло. Я так и не утонул в луже… Меня сбила машина, которая зачем-то проезжала по тротуару.
Как видите, жив-живёхонек. Да и травм никаких не осталось. Меня лишь немного отбросило в сторону. Я удивлённо поднял глаза и увидел уносящийся джип, обрызгивающий всех вокруг. Вслед за ним лился поток красивейшего русского мата. Джип остановился. Из него вылез абсолютно неподходящий к машине белобрысый парнишка лет двадцати в круглых очёчках. Он быстро побежал ко мне, не обращая внимание на крики со всех сторон. Явно какой-то понтовый мажорик, который испугался при первом же случае и бежит уладить всё парой сотен баксов. Но парнишка и не собирался извиняться, он лишь сухо спросил:
- Не ушибся?
- Ещё и издеваешься, душегуб?! – закричал какой-то старик, который никак не мог успокоиться из-за обрызганной сумки.
- Нет, - ответил я.
- Неужели нашёл… - прошептал очкарик.
- Кого ты нашёл, придурок? Никакой папаша тебя теперь не спасёт. На зону сядешь, я уж позабочусь, благо связи остались, - не унывал старик.
- Молчать! – зычным голосом закричал хозяин джипа, подхватил меня под руку и повёл к машине.
В салоне очкарик улыбнулся мне и дрожащим голосом произнёс:
- Это сенсация…
- Какая сенсация? – мне вдруг стало абсолютно неинтересно, что со мной происходит. Впрочем, мне было безразлично, что делать. Одна потенциальная смерть спасла меня от другой, и это обстоятельство вытеснило все мысли, блуждавшие в моём сознании.
- Короче, рассказываю. Я типа журналист. Из хреновой желтейшей прессы. Впрочем, у меня своё издание, которое собирает очень неплохие деньги, - он обвёл взглядом шикарный салон джипа, - но вчера ко мне пришёл дьявол. И сказал: «Родной, хватит хрень писать!». Я начал обещать ему, что всё, стану честным человеком и уйду к чёрту из прессы. Чего же не пообещаешь дьяволу, когда он стоит перед тобой? Его ответ не удовлетворил, и он сказал: «Послушай, Паша, я бы забрал у тебя душу, но это ни фига не изменит. Потому придётся забрать у тебя жизнь… Впрочем, я дам отсрочку. Если ты до завтра найдёшь хоть что-то сверхъестественное в этом мире (из разряда того, что ты писал в своей газетёнке) и покажешь мне, живи и делай, что хочешь…». Я, как любой человек, когда-то писавший о том, чего быть не может, понимал, что всё в мире весьма логично и закономерно. Всю ночь я пил и смотрел на револьвер. Но так и не дотянулся до него. Упал и заснул. Как проснулся, выскочил из дома, сел в джип и решил кого-то непременно сбить. Пусть меня лучше Бог наказывает, чем дьявол… Но ты остался полностью невредим после столкновения с джипом, несущимся на полной скорости. Разве не это есмь то, о чём говорил дьявол?..
Вдруг дверца машины резко открылась. Два милиционера с улыбочкой смотрели на очкарика. Тот весь вжался в себя. Дедок таки позвал правоохранительные органы.
- Опять ты, Паштет? В который раз сбегаешь из психушки, родной?! О, Колян, - обратился милиционер к своему коллеге, - смотри, как гражданин-то уши перед Паштетом развесил. Шизофреник это, гражданин, - сказал он мне, - чуть-чуть задевает прохожих, а потом что-то о дьяволе рассказывает, так ведь? Каким-то образом умудряется всегда сбежать из психушки и машину взять у знакомых. Десятый раз, Паштет, не оригинально уже, ей-Богу!
Белобрысый Паша смотрел на них глазами затравленного зверька. Судя по его позе, зверёк был сусликом. Я встал и вышел из машины. Стало как-то грустно. Стоит встретить человека, который пытается рассказать что-то интересное, так он окажется шизофреником…

Отец мой был идеальным примером чиновника, который умел пристроиться при любой власти на хорошем месте. Наверное, одним из тех, кого так сильно ненавидел отец Сандры. Я ещё, помнится, в шутку представлял себе, как они встретятся на нашей свадьбе и всё испортят. Представлял я это минуты две – тогда, когда признавался Сандре в любви по телефону. Потом забыл, как почти всё, что когда-либо придумывал. А отец не забывал никогда ничего. Порой казалось, что это машина, а не человек. Машина, созданная для заработка денег. Лишённый каких-либо эмоций и чувств, он брал деньги везде, где они плохо и хорошо лежат. За свою жизнь он успел накопить множество врагов и ни одного друга. Жена его, моя мать, была декорацией. Как, впрочем, и я. Декорация в моноспектакле. Правда, самое интересное, зритель в этом спектакле был также один – он сам. Он пытался доказать себе, что способен заработать все деньги в мире… Какой, однако, моральный урод вырос из когда-то подававшего надежду пионера.
Рассказал я вам всё это только ради того, чтоб доказать, что в моём доме не могло не быть револьвера. И я прекрасно знал, где он лежит. Я взял его в руку и приставил к виску. Сначала я хотел просто попозировать перед зеркалом, но это занятие быстро наскучило. Тогда я подумал, а что, если спустить курок? Ведь ничего не произойдёт – по крайней мере, я никак не успею осознать, что что-либо произошло. Ладно, к чёрту. Я не хожу по лезвию ножа, я хожу по окаймлению дула пистолета. Даже если стрельнет – пролетит мимо… Зато как красиво выглядит!
Глупый день. Все мысли о смерти. Исходя из этой логики, жизнь в целом тоже глупая…
Ангел сидел на кровати прямо за моей спиной. Он был небритый и без крыльев, но ангел.
- Ты дьявол, который приходил к Паше? – понимающе улыбнулся я, обрадовавшись, что, наконец, сошёл с ума окончательно.
- Он самый. Только для тебя я – ангел. Это вопрос восприятия.
- Вопрос восприятия шизофрении?
- Именно. Ты вот обрадовался, ибо ничего интересного, кроме неё, у тебя в жизни и не было. Ты из тех, кто не будет долго болеть. Тебе надоест быть сумасшедшим.
- Ну хоть пару недель? – взмолился я.
- Даже чуть больше, - загадочно улыбнулся ангел, сделал шаг ко мне, потянул одну из моих рук и быстро сделал укол прямо в вену, - на первое время тебе нужен допинг, потом научишься самостоятельно быть полноценным шизофреником. Пока только так. Прости. Не бойся – побочные эффекты мизерные.
Я взглянул на руку. От укола не осталось и следа. Я поднял глаза. Ангел успел испариться. Улетел помогать глупцам, которые до сих пор используют рассудок, как главный инструмент принятия решений.

Я плыл по городу, понимая, что это вовсе не город. Это море, вот только я не капитан корабля. Я – щепка, которую несёт существующее исключительно для щепки течение. Я сам его придумал и сам ему подчинился.
Навстречу шло и глазело на меня существо, слишком похожее на гражданина/товарища, чтоб оказаться человеком. Я всмотрелся. Это была даже не рыба, водоросль. И во взгляде водоросли читалось «Человек за бортом!». Это про меня-то. Да как вы не можете понять, флора и фауна, что я-то один и есть на борту…
Ой, рядом проплыл аквалангист! Это радовало. Ведь значило, что не я один знаю, что у моря есть поверхность, а над поверхностью есть настоящая жизнь. А главное – я не единственный человек в этом мире, не единственная щепка с единственным течением.
Он тоже меня узнал. Он улыбнулся одним лишь носом. Но я его прекрасно понял. Он махнул рукой в ту сторону, где заканчивалась Вселенная. И я пошёл за ним, оставаясь на месте. Ведь и он рукой не махал. Просто стало вдруг понятно, где заканчивается Вселенная.
Впрочем, вскоре мы всё же отправились в путь. Меня абсолютно не интересовал пункт назначения, я перестал жить целями. Я сам стал процессом.
На двери была табличка «Собрание Анонимных Шизофреников». Снизу стояла приписка «При содействии Городской Администрации».
Собранием это назвать было сложно, ибо каждый здесь был сам по себе. Каждый сидел на своём деревянном стуле и жил в своём воздушном мире. Я вспомнил всё, что когда-то читал об организации Анонимных Алкоголиков – вылечившиеся люди делились своим опытом со страдающими и пытались вытянуть всех. Но неужели тут люди хотят лечиться от того, что, наконец, перестали видеть внешний ряд событий? Я сел на свой стул, и услужливый «официант» принёс мне меню и непонятную бумагу, на которой было написано «Манифест Иррациональности».
Я отложил манифест и принялся изучать меню. Предлагалось всего три блюда: Зёлёный, Собака и Ловить. Я обернулся к соседу, который усердно читал и, казалось, учил наизусть манифест, и спросил, что подразумевалось в меню. Он улыбнулся и ответил одним словом «Бред!». Сидящий с другой стороны от меня добавил «Не забывайте, всё это при содействии Городской Администрации, а у них весьма условные представления о нас».
- А почему же они нам вообще помогают? – решился задать я вопрос, мучавший меня с момента попадания в это здание.
- Ну, молодой человек. Это ведь нормальные люди. Они суеверны и верят в особую роль юродивых. Идиоты, вот что я вам скажу!
Однако! Я развернул манифест:
Мы прошли по небольшой дощечке, которая, казалось, готова была каждую секунду разлететься в щепки под нашим весом. Единственное, что её удерживало – несколько колышков, вбитых ещё теми, кто создавал этот мостик между крышами. Мы прошли и остановились. Я обернулся. За нами шёл третий – ещё один человек, которому не терпелось перешагнуть с крыши на крышу. Он остановился на середине доски, и мы поняли, что он другой…
Он долго так стоял, и мы зачарованно глядели на него. На человека, который получал удовольствие от балансирования между крышами домов. Я даже решил, что именно он и вбивал эти колышки. Мне вдруг захотелось познакомиться с ним, ощутить в душе чувство тепла от общения с тем, кто мог бы стать другом. Но он не обращал на нас никакого внимания. Казалось, он уже привык к тому, что порой на крышах собираются люди поглядеть на него, гуляющего по доскам. Ведь и мы привыкли смотреть на удивлённых людей, смотрящих на нас снизу.
Но я всё же пошёл к нему. Он заметил моё присутствие и знаком показал садиться. Садиться и молчать. Я сел, и девушка, возомнившая себя романтиком, из-за которой я ходил по крышам, исчезла. Остался я один на доске. И мой гипотетический сосед: его тело исчезло, оставив сидеть душу. Душа беззаботно махала ногами и глядела вдаль. Туда же смотрел и я. Кажется, я даже видел место пересечения взглядов. А потом я понял, что там пересекаются не два взгляда. Гораздо больше. Со всех возможных сторон шли по две линии и сходились в одной глупой и непонятно зачем существующей точке. Вот, две красных, пунктирных линии – старый уставший человек с больными глазами. И тем не менее, страшно подумать, нашёл ведь где-то свой мостик меж крышами, раз может сидеть и просто отправлять свой взгляд в никуда.
Наверное, любой нормальный человек обозвал бы нас иждивенцами. Но это было бы неправильно в корне. Ведь мы не просим ни у кого ничего, мы просто существуем по своим, отличающимся от мирских, законам. Мы – иррациональные люди. Но мы такие же люди. Неужто не для нас существует этот мир, где один человек строит крышу, другой по крыше ходит, а третий занимает место между крышами, в небесах?
Когда я встал и собрался куда-то уйти, я вдруг обнаружил, что дома уже снесены, а дощечка готова была каждую секунду упасть вниз. Единственное, что её удерживало – несколько колышков в облаках, вбитых ещё теми, кто строил мироздание…
- Не воспринимайте всерьёз, - сказал всё тот же сосед, каким-то образом понявший, что я дочитал, - это ведь только слова…
- Зато какие! – отозвался всё ещё зубривший эту бумажку человек.
- Словами не передать нашу жизнь…
- По-моему, тут всех всё устраивает, - невольно заметил я, - зачем же это собрание? Что оно решает?
- Как же вы всё-таки не готовы ещё к вступлению в наши ряды, мальчик, - ласково сказал мой собеседник, - мы не имеем смысла, и это достоинство. Хотя правительство нам его навязывает, мы должны учить нужных правительству людей жить в такой же гармонии с собой, как мы сами. Понимаете ли, мы им объясняем, что чёрный квадрат Малевича не более, чем геометрическая фигура, а жёлтый не всегда значит осень. Мы избавляем от стереотипов, таким образом стирая весь рассудок современного человека. Понимаете ли, я говорю с вами потому, что я ещё ничего не добился в искусстве жизни. Когда я дойду до полной иррациональности, я не то, что говорить перестану, мне думать не придётся. Да, так называемая шизофрения отбирает у людей рассудок и тот талант, которым он зарабатывал хлеб, но даёт ему душу и талант жить.
- А Паштет всегда был дебилом, - заметил официант.
- Откуда вы все всё знаете? – спросил я, начиная искренне пугаться.
- А ты подумай!
Я почесал затылок и провалился в стул. Очнулся я на нём же и вдруг осознал, что и чтение меню с манифестом, и разговор с соседом и официантом прошёл у меня в голове.
- Стулья-то волшебные! – неожиданно выкрикнул я.
Все, до этого что-то оживлённо бормотавшие, замолчали. Ко мне подошли двое громил и подхватили под руки. Один из них сказал:
- Пока ты говоришь сам с собой, тебя никто не тронет. Но стоит обратиться к окружающим, тебя… Тебя признают психом.
- Но тут ведь все психи!!! – отчаянно закричал я.
- Они молчат. Следовательно, в них есть проблеск интеллекта.
- Чёрт с вами, я пошёл. Можно стул один с собой заберу?
Громилы переглянулись и пожали плечами.
- Да бери, всё равно это бывшая мебельная фабрика.
Я вышел во двор со стулом, зажатым подмышкой. Мне надоело быть шизофреником. Ведь в этом проклятом Городе даже психи притворяются нормальными…

Продолжение следует...