Он был старше её,
Она была хороша...

В этом почтовом ящике лежит один конверт. Он лежит давно. Он успел покрыться пылью. Когда-то Аня отправила его из своего далёкого города. Когда-то, когда зелень ещё не ушла из этого мира.
Глеб спускается по лестнице, опираясь на палку. Он стар и жалок. Он ещё способен выйти из дома. Но только ради того, чтобы проверить почту на первом этаже. Опять ничего. Только старый конверт. Почему он не выкинул его сразу?
Надежда. Аня могла прислать просто письмо с вопросами. Как это делали все люди во всех уголках Советского Союза. Только не Аня. Она была информативна, лаконична до невозможности. Она могла сообщить лишь одно. То, чего так боялся Глеб.
Старый Глеб, переживающий подростковую влюблённость, боялся потерять цель своих обожаний. Потерял. Теперь он боялся совсем иного. Боялся осуждения со всех сторон. Боялся жалеющих взглядов. Боялся своей старости, которая теперь видна до конца, ибо уже не замаскирована никаким чувством.
Почтовый ящик – последний зелёный ориентир в мире Глеба. В мире, который за 20 лет ничуть не изменился. Однокомнатная квартира со скрипящей раскладушкой, чайником, покрывшемся чернотой снизу от забытого когда-то желания выпить чаю, и дочкой, временами приносящей в квартиру жизнь и чёрствый хлеб. Дочка никогда не носила зелёных вещей. Она будто бы знала.
Аня в зелёном выпускном платье. Глеб возвращается с работы вдоль реки и едва ли не плачет, думая о своей жизни. Жена в фартуке и дочь в джинсах. Это пошло. Чёртов конец восьмидесятых.
Аня любила его. Глеб никогда не задумывался о своих чувствах к ней. Они все строились на страхе потерять место, где его искренне любят.
Глеб садится на ступень и прислоняется к своей палке. Он стар и жалок. Он грустит об Ане и о том, что когда-то разрушил её мечту своей уже тогда существовавшей немощью. Один. Он смотрит на последний ориентир и тихо умирает.
Он умирает каждый день.
Конверт пуст.