С одним пальцем в бургере Казимир Кружевный смотрел на солнце через закоптелый осколок стекла. Сегодня должно было быть оно - солнечное затмение, о котором никто не знал, кроме самого Казимира, конечно. Автоматически из бургера вытянутый палец молниеносно направился в рот пенсионера как неизведанная комета в центр далекой галактики. Что ж поделаешь, если сажей незадетая сторона осколка зедерживала только УВ, но не ИК лучи, и ими же проткнутый глаз потихоньку начал слезиться и высыхать. После упорного часового взирания око покраснело и высохло, моргание века сопровождал звук, похожий на наждачку - жужжание и трение.

Но Казимир верил, что это случится - интуиция ведь подсказывает, что это произойдет сегодня. Его даже не смущал факт, что луна сменит солнце через час. Пока маленькие кровеносные сосудики в незащищенном глазе рыхливо возмущались, набухали, а самые психованные - разрывались, дед неуклонно смотрел на Солнце, спокойно моргая и здоровым, и уже почти фиолетовым, полуослепшим глазом.
В процессе просмотра пенсионер иногда вспоминал молодость, когда Солнце его часто посещало и меркло ради него на несколько минут, чтобы не обжечь подбородок Казимира. Он часто его почесывал, надеясь, что Солнце скукожится в Белого Карлика, станет маленьким, ручным и останется с ним до самого конца истребления Вселенной. Но Солнце лишь снова накаливалось, надувалось и уходило дальше омрачаться для других, многих других, один за другим, одна за другой.. Пока не становилось одним и внутри прохладным, пока в уголках глаз г-на Кружевного оно оставалось ярким и горящим...

Шли года, Солнце горело, Казимир ждал потемнение... и тогда это случилось. Солнце все реже обнималось со случайными наблюдателями и остановилось у Казимира навсегда. Он держал звезду крепко-крепко, заполучив желанное, повернул спину всему миру, лизал Солнце не сгорая, чтобы только остановиться у одной трещины, из который тянуло упрямым холодом. Он затянул язык и отряхнулся, уставившись в глаза желанной звезде, опустил руки и отвернулся. Немой и разочарованный. Глупый и обманутый.

Солнце снова загорелось и забралось на свою орбиту, дрейфуя к своим обнимателям и охладителям, пока Казимир продолжал смотреть и радоваться, зная, что Солнце это дефективно декоративное чучело, которое портится и не ремонтируется, но ведь надеятся разрешено, а представлять - это как спасительный круг, ведь что такое воображение? Свои мысли не несут разочарование. Свои мысли не иссякают. Их вытягивают наружу и проигрывают, когда на лице морщины как картофельные борозды, а сердце наполнено ошибками как ведро с сорняками. С помощью воображения Казимир указывает место чувству разочарования и редактирует память, как логопед со стеклянной палочкой опирает язык первоклассника.

И вот Солнце неуклюже снимает свой потресканный комбинензон, чтобы захрапеть так, как это положено старым, небесным обьектам, и засыпает, чтобы поваляться до одинадцати утра, пусть летом вставать надо в шесть.
Казимир вынул свой здоровый, стеклянный глаз и с оставшимся биологическим лег в старую раскладушку. Через несколько минут он ворчливо выполз из уже согретого одеяла с ромбиками и закапал что-то в глаз. Пенсионер посмотрел в зеркало и то ли сморщился, то ли заплакал.
За окном мир затягивался темнотой...