Глава 1
С Ароматом Корицы

Мне не дано было понять слово «Красота», ибо кроме зеркал я в своей жизни ничего не видел.
Первым зеркалом были глаза акушерки. Они выразили в себе всё рабочее лицемерие, с коим я сталкиваюсь по сей день и которое я сделал не просто атрибутом, но непосредственно своей профессией. Конечно, старуха, лишённая пенсии и забытая всеми, не была рада, что у молодой здоровой женщины родился ребёночек, который вырастет в тепле и уюте. Но она улыбалась, беря меня на руки, зная, что иначе её сочтут нечеловечной (и кто сочтёт-то: внутренние лицемеры) и выгонят искать новый заработок. В общем, ей приходилось принимать роды и улыбаться всем мамашам, дабы не помереть с голоду.
Вторым зеркалом стала сама мама, к которой меня радостная старуха повернула лицом. Насколько известно из семейной хроники, я заплакал. Мама поддержала меня и тоже зарыдала от счастья. Старуха – по долгу службы. Внутренние же лицемеры, из которых состояла вся остальная часть выступающей в этой мизансцене актёрской братии, протёрли глаза от умиления. Зеркало получилось кривоватое, но все неосознанно повторили простое рефлекторное желание младенца.
В страданиях героев разных книг, в эмоциях художника, написавшего шедевр, в застывшей позе скульптуры я вижу себя. Следовательно, там нет той самой Красоты. Не буду спорить, я - привлекательный молодой человек. Но дело вовсе не в том.
Самое идиллическое произведение искусства базируется на человеке. Какая пошлость.
Надо снова встретиться с Миланом.
Милан – это город. Город моды, который воплотился в незаурядном человеке, «в девичестве» именуемым Колей. Последние же лет 5 он был Миланом. Как любой человек, следящий за модой и придумывающий её, Милан не верил в Красоту. Он был из разряда тех зеркал, в которые рассматривают прыщи. Слишком уж он преувеличивал те чувства, что были во мне, и слишком уж неприятно было в него глядеться.
Мы встречались в дешёвых забегаловках, чтоб не отвлекаться на интерьер.
Интерьер (незаменимой частью которого была публика) каждый раз пялился на Милана.
- Зачем тебе все эти поиски Красоты? Все эти доморощенные философии и попытки выйти за грани себя в познании мира? Ладно я - по долгу службы должен знать об этом всё.
Всё заключается в отрицании, подумал я.
- Но ты-то, дипломированный альфонс! Тебе всё это к чему?!
- Альфонс я потому, что вижу в глазах этих старых женщин слишком много себя. Я не верю в Красоту и потому веду себя, как шизанутый эстет (кроме встреч с тобой).
Зеркало для прыщей.
- А они утратили веру в Любовь и потому окружают меня заботой. Приятный способ зарабатывать деньги…
- Чего ты хочешь?! Ради чего мы встречаемся?!!
- Хочу отразить что-либо. Надоело жить в мире собственных отражений.
- Странные у тебя взгляды на жизнь. Сейчас все вроде к уникальности стремятся.
- Уникальность – одиночество. Пусть бы попробовали пожить, как я.
Милан засмеялся.
- Уподобляйся, -пробормотал он.
Как видите, я был самым стандартным героем своего времени – циничным эстетом, не верующим ни во что и считающим, что мир заканчивается там где пальцы касаются метафизической клавиатуры. Всё остальное – выдумка. Главным моим развлечением (хобби) были поиски смысла, который я называл Красотой.
Впрочем, в этой истории я был лишь самовыражением некоего Существа. Но обо всём по порядку.
Милан крикнул, чтоб несли счёт. Официант небрежно кивнул и продолжил разговор с барменом.
- Может, мы и не найдём твоё чокнутое совершенство, - сказал Милан, - но теперь я точно знаю, что такое язва нашего поколения.
Я с интересом поднял на него взгляд.
- Ужасный сервис, - улыбнулся он, - ничто так не выводит меня из себя, как плохое обслуживание и медленный интернет.
- Две язвы. Не мало ли? Ты явно плохо знаешь жизнь.
Официант, наконец, принёс книжечку со счётом и вручил конкретно мне. Неужели я настолько похож на человека, который любит давать на чай?
Вместо счёта в книжечке лежала записка. Я успел прочитать до того, как мог бы возмутиться:
«Вас ждут у туалета. Эстетика унитаза заканчивается, когда рядом с ним стоит освежитель для воздуха».
Стало любопытно. Вторая фраза была выцарапана на внутренней стороне двери моей уборной.
- Погоди, Милан. Я сейчас. Кажется, они забыли вложить счёт.
Записку же я незаметно сжал и сунул в карман. Возле туалета меня действительно ждали. Точнее, ждала.
Молодая девушка в стильных очках. Рыжеватые волосы образовывали странную фигуру у неё на голове. Слишком красные губы. Слишком тонкая сигаретка в губах. Я поднял брови, ожидая, когда она представится.
- Карина, - сказала она, предварительно проведя по мне слегка насмешливым взглядом, - можешь звать Корицей. Не трудись представляться. Твоё имя не имеет никакого значения. Твой Париж мне не интересен. Пусть себе сидит наверху для посинения. Надеюсь, у тебя не возникнет слишком сильных чувств по этому поводу.
Она внимательно посмотрела в мои глаза.
- Нет, явно не возникнет. Теперь пошли.
- Куда? – тупо спросил я.
Корица – любимая пряность. Я готов есть батон, если его посыпать корицей.
- Тебя интересует цель? Или путь?
- Переформулирую: зачем?
- Из любви к искусству.
Так я всегда отвечал на вопрос «Зачем?», когда у меня не находилось ни одного рационального повода. А так чаще всего и было. Имидж.