В зрачках плясали огоньки, как пьяный демон. Под острый приступ злой тоски сменили тему.
Зверюгу ласково задев по скользкой морде, колдун сказал: «Живешь везде, где норов твердый. Немного мягкости и труп, уж я-то знаю. Скажи, ведь я реально крут в дороге к Раю?»
«Какой там Рай, - подумал я. – Лишь в Ад дорога!»
С губ соскочила мысль моя, застыла строго по центру комнаты, ведьмак вздохнул устало: «Увы, похоже, это так… Мне Рая мало».
«Итак, беспечная Хейлэт, - сказал он твари. – Враги почуяли твой след в Зловещей Гари»
Он развернулся, встав лицом к моей персоне: «Я был бы просто подлецом, но сердце стонет. Итак, пойми, ты не в лесу своей Отчизны.
Тебя сейчас в гробу несут – отрезок тризны».
Я опустился у стола с какой-то чашкой. Я понял: жизнь УЖЕ была, причем, не тяжкой…
Ведьмак взял чашку и поднес под нос зверюге.
«Хейлэт. Она Болотный Пес. Их край на Юге»
«Наш мир по-разному зовут, и все по праву. Здесь твари всякие живут, он им по нраву. Болотный Пес – бойцовский вид, но самый слабый. Хейлэт, ты видишь, чуть кровит – задели крабы»
Колдун подробно рассказал про мир за гранью. В его прищуренных глазах плескалось пламя.
«Ты в параллели, в коме, сне, зови, как хочешь. Тебя схоронят и в вине утопят очи. Я вижу, как кладут венок у белой глыбы. Не бойся, ты не одинок, я тоже ПРИБЫЛ…»
«Точнее, нет… Совсем не так… Чуть-чуть иначе. Смотри-ка, друг твой у креста реально плачет. Но я отвлекся, смысл есть и он не здравый… Гляди, венков уже не счесть; твоих по праву…»
Был вывод сделан вот такой: за гранью жизни я не очищен был рекой, и память слизня не смыл, увы, бездонный Стикс (иначе, Лета).
И память старую нести дано за это. А жизнь уже идет не та, совсем иная. Вот только с грязного листа… Я – тварь лесная…