Я с тобой, всем телом, закрытыми глазами, нервно подрагивающими кончиками пальцев, притиснутыми к белесой стене, судорожно, бесконечно я с тобой...
Каждой своей слезой с тобой.
Я не могу выскочить на тракт, под яркий, слепящий, бьющий прямо в глаза свет фонарей. Я не могу вступиться за тебя, помочь тебе, хотя сил моих хватит не только на то, чтобы раскидать этих щенят, но и на то, чтобы жестоко мстить им до конца их игрового пути. Я стою здесь, на переходе из города в дикую местность, и прячусь за будкой стражника, прижавшись к выкрашенной в белый, грязной дощатой стене - раньше я стояла прямо в переходе, откуда было удобнее смотреть, но, черт побери, толчки и ругательства проходящих мимо отвлекали. Кроме того, если бы я все это время смотрела на драку и ничего не делала, я бы просто сошла с ума. А вмешаться - значило навсегда отгородить тебя от меня, заслужить твое недоверие, потому что даже избитый, израненный и обокраденный ты не принимал помощи ни в каком виде - в этом ты, как и во всем остальном, был категоричен. Сам выбрал самый слабый для небольших класс, сам яростно отстаивал право на трудную жизнь - и я, ставшая магом уже взрослой и сильной, обессилено соглашалась с тобой, понимая, что спорить бесполезно. Ты принимал помощь только советами, элементарными подсказками, тренировками, но, как я ни пыталась помочь тебе материально либо своими связями, ты моментально вскидывался на дыбы. Со временем я поняла и приняла твою позицию, и даже начала стыдиться своей.
И теперь - ты стоишь, нет, уже лежишь на сухом гравии дороги, окруженный тремя мелкими воришками, и самый старший гадливо ухмыляется, копаясь в твоем рюкзаке. То, что ты не пришел из города, а вышел за город, и твой рюкзак пуст, кажется, их разочаровывает. Даже слишком. Главный отбрасывает в сторону жалкую запыленную тряпку, подходит к тебе, сплевывает и с размаху бьет тяжелым грубым ботинком крита прямо по лицу.
Волна жаркого гнева, ненависти, злобы и дикой жалости к тебе и любви прокатывается по мне, к лицу приливает кровь, в глазах темнеет, а руки сами собой, не дожидаясь моего приказа, поднимаются и складываются для заклинания. Не смей, ты!... Никогда, НИКОГДА больше не смей трогать это лицо!...
Из моих рук вылетает огненный шар, пробивает окно и впечатывается прямо в затылок обидчика. Его дикий крик, кажется, встревожил бы даже мертвого, но ты все равно не поднимаешь залитой кровью головы - даже на удаляющийся топот шакалят ты не реагируешь никак. Уже не боясь выдать себя, я выхожу из-за будки и опускаюсь на колени рядом с тобой, приподнимаю тебя, кладу голову себе на колени - пускай идет ко всем чертям чистка и починка тонкого темно-голубого сукна мантии, валяющегося сейчас в пыли и впитывающего в себя твою кровь. А кровь течет, и все сильнее, и, если ее не остановить сейчас же... Я вздрагиваю от ввинчивающейся в мозг мысли и торопливо вытираю рукавом твое лицо. Губа кошмарно разбита, по всей правой щеке содрана кожа, глаз подбит - ботинок что, был настолько большого размера?
Закрыв глаза - не для того, чтобы не видеть тебя, а чтобы лучше сосредоточиться - я читаю уже наизусть выученную формулу лечения, прикладываю руку к твоей горячей, снова ставшей мягкой и чуть шелковистой коже и тут же отдергиваю, боясь, что ты застанешь меня за этим жестом, очнувшись. Чуть приоткрываю глаза и благодарю всех богов и их посланников за то, что ты не очнулся - видимо, болевой шок был слишком сильным. Это и к лучшему - пусть ты будешь думать, что они просто вырубили тебя и ушли, а вылечил какой-то мимо проходящий сердобольный маг.
А у меня будет еще четверть часа наедине с тобой. Еще четверть часа перебирать твои светлые, отросшие (одна из немногих вещей, на которые я способна тебя уломать - это стричься, но в этот раз ты не успел, видимо), колышущиеся на теплом ветру волосы, держать за тонкую, изящную, безвольно свисающую руку, гладить лицо, осторожно прикасаться губами к закрытым теперь голубым глазам... И пусть проходящие мимо смотрят на нас (не на меня, а на нас!) как на совсем сумасшедших. Плевать.
В очередной раз вчитываюсь в скачущие - твои ли руки так устали, что не пишут ровно, или пляшущая у меня между веками влага все искажает? - строчки. Как я могу ответить тебе, что это было? Как я могу соврать на твой вопрос, правда ли, что нас видели у стен Старограда?
Ты не дождался ответа. Дверь распахивается, и ты уже готов кинуться на меня с тысячей злых и тем правдивых слов, но что-то в выражении моего лица, наверное, останавливает тебя, и ты замираешь на пороге. Я поднимаюсь из-за стола, держа в руках, но не комкая, твое письмо. Слезы уже спрятаны, и я отсутствующим голосом произношу:
-Ты снова свободен, как и прежде, мой обманутый, - это слово я произношу очень тихо, чтобы ты не услышал, - ученик.
Ты не находишь, что ответить, только отчего-то искажается твое лицо, а я продолжаю, кажется, давно заготовленные и где-то виденные фразы, всплывающие в моем мозгу за несколько моментов до того, как я их произнесу.
-Прости меня. Ты свободен в выборе. И я больше тебе не наставник. И давно не являюсь им.
Кажется, тебе хочется что-то сказать, но ты не находишь слов. Я беру бумагу, подтверждающую то, что ты мой ученик, с заваленного стола - странно, как я ее нашла так быстро? Я не готовила ничего, - и протягиваю тебе.
-Рви.
Каждое слово должно даваться мне с трудом, но они вылетают, как освобожденные птицы, и ты не улавливаешь ни малейшей фальши или горечи в них. Ты смыкаешь свои тонкие, словно предназначенные для творения заклятий пальцы на желтоватом пергаменте и так же легко, не задумываясь, как и я лгу, складываешь его и убираешь в складки ученической мантии.
Ты же не можешь уйти прямо так, ничего мне не сказав, ничего не объяснив... даже не посмотрев на меня!...
...Ты ушел.
А потом тебя нашли. В одной из расщелин вулкана, с кинжалом в левом боку. Ты, как и прежде, слишком надеялся на себя и на свои силы... Даже если бы тебя не убили, ты не дошел бы до своей цели.
Я стояла у самого края, невидящим взглядом смотря вниз, туда, где суетились люди, вытягивая из темно-серых камней что-то продолговатое и издалека кажущееся зеленым. Пара инков с важным видом прохаживались по каменистой площадке, опасливо поглядывая на крутой край и на меня, стоящую так близко к нему, что из-под носков моих сандалий с тихим шорохом сыпались вниз камешки.
Чуть правее меня с шумом поднялись несколько человек и опустили завернутое в брезент тело. Я откинула светлую прядь с лица, не торопясь, развернулась, - камни опасно зашуршали у меня под ногами, обрываясь вниз, - подошла к тебе, опустилась рядом с тобой на колени и откинула ненужную тряпку. Из уголка твоих губ стекала струйка крови, - прямо на мои колени. Как в тот вечер, когда все и началось.
Работа была передана в Библиотеку Легенд с литературного конкурса
"Любовь и битвы" номинация
"Валентинов День" .
Автор Sid Spears