— II —
Шпиль часовни проколол багрянеющее солнце, разлившись по округе колокольным звоном. Жара сменилась приятной прохладой.
— Так чем же я могу тебе помочь? — спросил мельник, с трудом оторвав взгляд от этой красоты. — По правде сказать, я в сердечных делах ни того...
Машинально нащупав в кармане помятое зелёное яблоко, он повертел его в руках.
— ...Была жена, конечно, любил её. Съехала. Не выдержала на отшибе жить. И дочку забрала, трёхлеточку. Жалко...
С одного бока яблока виднелась коричневая червоточинка, так что мельник аккуратно откусил с другого, скривился и отшвырнул недозрелый плод.
— ...Неудачник я, — досадливо заключил мельник. — А неудачникам не везёт во всём.
Смерть посмотрела на него внимательными васильковыми глазами. То есть, так показалось мельнику, — и он не отпрянул от чёрных провалов глазниц, как сделал бы любой на его месте.
— Я хочу, чтобы ты призвал Вия, — просто и решительно сказала она.
— Вия?!
— Ну, как у вас его называют... Понимаешь, я...
Внезапное озарение посетило мельника:
— Так Вий — это Касьян? Ты хочешь, чтобы я организовал вам... свидание?
— Ну... — застенчиво замялась Смерть.
— И всё-таки, почему ты явилась именно ко мне? Я не знаю ни одного заклинания! Разве не логичнее было бы обратиться к ведьмам, если уж ты и в самом деле хочешь призвать этого Вия?..
— Не логичнее, — отрезала Смерть с ноткой сожаления. — Пойми ты, что образ Вия создан досужей фантазией невежественных селян. Как сказка, страшилка на ночь, бред... Людям свойственно мистифицировать то, чего они не в силах принять. Мистифицировать — и пугаться...
— То есть, никакого Вия нет?..
— Как тебе сказать... Он действительно похож на то, как его описывают люди. Вот только взгляд его убивает лишь порождений тьмы и всё, что ими отравлено.
— ...То есть?.. — не понял мельник.
— То есть, праведному человеку он не сделает ничего дурного. Я видела твоё сердце, ты достаточно светел, чтобы выдержать его.
— Хотелось бы верить... — зябко поёжился мельник. — Но как же я призову его? Я ж на метле не летаю.
— ...И не надо! Достаточно того, что ты умеешь молиться.
Мельник посмотрел на неё, высоко подняв брови.
— ...Он ведь всё-таки СВЯТОЙ... — уточнила Смерть.
— И что же? Святые не приходят по вызову. В молитве ты можешь воззвать к их мудрости, попросить духовных сил, — не более того.
— А ты назови в молитве МОЁ имя. Он придёт.
С этими словами она наклонилась к самому уху мельника и вкрадчиво прошептала: "Гильтине"...
На мгновение мужчине показалось, что сарай заходил ходуном, дощатые стены со скрипом расширились — и с громким хлопком сжались вокруг него. А потом...
...Потом он уже сидел на полу. Что-то ледяное прикасалось к его макушке, обжигало щёки, забиралось за ворот рубахи...
— Ай! — вскочил мельник. — Ты с ума сошла?!
Смерть с невинной улыбкой убрала чарку за спину. Остатки колодезной воды при этом расплескались жемчужными брызгами по идеальному мраморному полу. И исчезли.
* * *
— Где мы? — удивлённо заозирался мельник. И испугался собственного голоса: так гулко отразился тот от высоких каменных сводов готического собора.
— Слышал что-нибудь об Иерусалиме?
— Ну, город такой...
— Я о другом. О храме Истины.
— Не слышал, — честно признался мельник. — Так вот куда совершаются паломничества?
— В конечном счёте — да. Вот только у каждого он свой. И даже в разные моменты — разный. Сейчас ты в моём Храме.
Приглушённый свет просачивался в высокие готические окна, через цветные витражи с библейскими сюжетами. На одном из них мельник увидел ангела с косой и чёрными крыльями. На соседнем была красивая златокудрая девушка в синем платье с розой в руке. На следующем — седобородый старец с завязанными глазами, за спиной которого разверзлись адские врата.
— Красота-то какая! — выдохнул мельник шёпотом.
— ...Благолепие, — согласилась Смерть, — но мы сюда не любоваться пришли.
С этими словами она решительно взяла мельника за руку, увлекая в сторону алтаря. Словно сотканное из воздуха сияние разливалось над ним. Это не были пылинки или дым, — казалось, сам воздух здесь светился, позванивая.
— Вот, — встав в луч света, Смерть разгладила руками полированный камень, и будто из ниоткуда на нём появилась раскрытая книга.
Но мельнику было не до книг. Впервые он увидел Гильтене воочию. Её ангельское лицо, её глаза и волосы были именно такими, какими мельник их чувствовал прежде. Но теперь в совокупности своей превосходили все мыслимые ему пределы красоты.
— Гильтене, ты... — выдохнул он заворожённо.
— Не надо, — умоляюще подняла она на него свои небесные глаза, — не произноси моё имя. Читай!
Мельник склонился над книгой.
— Но... я не умею читать по-латыни!
— Теперь — умеешь, — провозгласила она, прикоснувшись к его лбу ладонью. — Да и не латынь это вовсе.
— «...В младенчестве ещё выкрали Кассиана из колыбели бесы нечестивые, и воспитали в доме своём... оттого стал он мрачен и нелюдим, и помыслами чёрен... Святой Василий же, сжалившись над ним, наложил на лоб страдальцу крестное знаменье, и не смогли больше демоны поступиться к нему без страха сожжения»...
— Остановись, — приказала Смерть. — Дальше слова молитвы. Внимательно прочитай их, но только про себя. Прочитай — и запомни. Потому что унести их отсюда ты сможешь только в сердце.
Мельник сделал, как она сказала.
Тотчас же готические колонны начали бесконечно удлиняться, оставив мельника висеть в безвоздушном пространстве между сводами и полом. Звенящая невидимая пружина растянулась до пределов — и гулко схлопнулась в нём. Наступила темнота.