Глава 4. По дороге из жёлтого кирпича

«Мы в Годвилль изумрудный идём дорогой трудной...» — напевал сычик, перепархивая с одного рога на другой. Сэр Генри даже пробовал подпевать время от времени. С таким компаньоном скучать не приходилось.
— Зови меня Санчо! — предложил сычик, неожиданно прервав куплет. — Санчо Панчо.
— Добро. Я — Генри. А это — Буц, мой верный конь.
Буцефал доброжелательно заржал.
— Откуда ты, Санчо?
— О, у меня испанские корни! Прадед мой был настоящим конкистадором. Однажды он повстречал прекрасную принцессу и выкрал её из дворца, прикинувшись бродячим менестрелем. Какая любовь была! Огонь!..
— Не знал, что у сов тоже бывают принцессы и рыцари...
— Ещё как бывают! И всё бы ничего, если бы прабабку не проклял злой маг Раджапур, по наущению завистницы-подруги. С той поры томится она и все её потомки в человеческом обличье. И только поцелуй истинной любви освободит их...
Внезапная догадка посетила рыцаря (так порой бывает с дураками):
— Знаешь, ещё в первой башне мне встретилась одна очень странная...

Закончить фразу рыцарь не успел.

Что-то огромное, взметнув земляные брызги, упало перед ними.
— Изюммммм или жизззззззнь! — пророкотал алый дракон.
— Жизнь! — почти радостно ответил рыцарь, извлекая из ножен меч. Наконец-то и в его скучной жизни нашлось место подвигу.
— Ну, я так не играю, — обиделся змей. — Опять будете в меня своей зубочисткой тыкать...
— Да вроде не доводилось пока.
Солнечный блик на лезвии говорил о его исключительной тупизне. Меча, — не рыцаря. Впрочем...
— Костю не обижать! — донёсся откуда-то сверху знакомый голос. Рыцарь поднял голову.

Промеж спинных гребней восседала Катюша, и, подбоченясь, с укоризной смотрела на рыцаря.
В смущении он убрал меч.
— Куда путь держите, люди добрые?
— В Годвилль, к Годвину, — ответствовал за всех Санчо.
— Можно с вами? Нам как раз изюм нужен, его сейчас днём с огнём не сыщешь!
— Да конечно! — пожал плечами рыцарь. — Нет проблем.

* * *
Следующие полчаса шуму прибавилось. Сычик сцепился языком с Катей, всерьёз заинтересовавшись её происхождением. К сожалению, дальше прабабки Катя родственников не знала.
Дракон с каждым шагом поднимал такой шум, что рыцарь с трудом мог разобрать, о чём они говорили. Неожиданно он поймал себя на том, что любуется диковатой красотой девушки — игрой солнца в её огненных волосах, её лёгкостью, непринужденной манерой общаться и задорными нотками в голосе...

Из прострации рыцаря вывел нарастающий гул пропеллера. Чуть поодаль от них на поле приземлился опознанный летающий объект с символом «∞» на дверях. Конопатая девчушка выскочила на улицу, ведя за собой седую ведьму.
— Машенька, полегче, не тяни так! — проскрипел знакомый голос.
— Ого! Оно ещё и летает! — удивился рыцарь.
— Ко-ко-ко!.. — польщённо шаркнула ножкой избушка, оставив в земле глубокие борозды.
— Ба, смотри, козлёнок! — узнала рогоносца Маша.
— Вижу, внученька, вижу. Ну как, не удалось марганцовки добыть? А, сэр рыцарь?..
— Да не успел пока... — замялся Генри.
— Позвольте тогда и нам пойти с вами. Говорят, этот Годвин любое желание может исполнить...

* * *
Так и шли. Дракон с избушкой держались чуть поодаль, явно питая друг к другу симпатию. Катюша сплела для Генри венок, срывая на ходу одуванчики:
— Властью, данной мне Солнцем...
— ...и Луной!.. — вставил сычик.
— ...нарекаю тебя Гэнри Всемилостивым, — торжественно провозгласила девушка, водрузив венок на голову рыцаря. Рога пришлось одевать поочерёдно. — Клянись, что будешь защищать слабых и убогих!..
— Клянусь, — сказал рыцарь без тени улыбки.
— ...Что не посрамишь честь свою мыслями недостойными и поступком неправедным...
— Клянусь!
— ...Что будешь голосом справедливости и мудрости на земле...
Тут рыцарь понял, что назад пути нет. Он был влюблён. Влюблён по уши, как наивный мальчишка, в это чудо непосредственности, в эту лесную чудачку, расставляющую капканы в собственном доме и превращающую в уголь пироги.

Из-за гребня холма показались розовые шпили Годвилля.