Глава 8. Тайна каменного цветка

Шатром утлую хибару можно было назвать с большой натяжкой. Многочисленные заплаты на брезентовом потолке свидетельствовали о невзгодах и бурях (возможно, даже магических). Повсюду были разбросаны инструменты самого разного назначения: от простых молотков и стамесок до таких, которым Генри и названия-то не знал. Были тут и кузнечные клещи, и скульптурные долота, и плотницкие тёсла и даже спицы для вязания.
«Главное, чтоб работать было удобно...» – как бы извиняясь за беспорядок, пробурчал Мастер, не преминув предложить гостям чаю и «вот этих чудных овсяных печенек от бабушки».
У Генри даже в животе заурчало от мысли о еде, но запах ржавой воды быстро отбил охоту пить, а печеньки на поверку оказались такими жёсткими, что он мог бы с тем же успехом пытаться грызть собственный доспех.
Невозмутимо пожав плечами, Дэниро-мастер обмокнул печеньку в чай, и начал свою задушевную исповедь:

– Сколько себя помню, всегда что-то творил. Просто не мог без дела. Стоило мне освоить в совершенстве одно ремесло, я тут же брался за другое. Поначалу, конечно, кривенько получалось. Но неудачи только подзадоривали меня, и со временем в любом деле я достигал мастерства, способного вдохнуть жизнь в творение моих рук.
– Как это? – спросил Генри, разглядывая в микроскоп аккуратно подкованную мокрицу.
– Я обнаружил это случайно. В первый и в единственный раз, когда позволил себе полюбить.
– Ой, как интересно… – оживилась Катюша, – расскажите подробнее, пожалуйста.

– Да что рассказывать, – вздохнул Дэниро. – Имя её вы и без меня знаете.
«Брунгильда», – хором подумали принцесса и рыцарь.
– А фабула в том, что любил я её… ну, как это… платонически. Всё чувство своё в цветок вложил. Три года его тесал да выковывал, зачаровывал, шлифовал… Думал, вот вложу в него всё своё чувство – и подарю ей… И уж тогда она точно не устоит… А вдохновение всё не кончалось и не кончалось…
– А она? – взволнованно спросила Катюша.
– А то вы не знаете. Вылетела птичка из гнезда. Упустил я своё счастье. Брат-то порасторопнее меня был…

– Погоди минуточку, – Генри вынул руку из прижатой струбцинкой перчатки. – Так вы с Годвином… братья?!
– Ну да. Так уж вышло: моим делом было творить, его делом – вытворять. Да вы не судите. Откуда ж ему было знать о моих чувствах, если я ни с кем кроме цветка не разговаривал. В тот день, когда брат меня на свадьбу пригласил, я цветок с собой взял. Сам не знаю, зачем. Никогда прежде не брал в рот спиртное, а тут… надрался я, в общем, знатно. Ушёл от всех и завалился под деревом. Лежу такой, а у самого будто голос в кармане: «Ну что, мол, пришло время, дари меня». «Сжечь тебя надо» – говорю цветку. Уж не знаю, примнилось ли, да только цветок в тот день и пропал. А потом оказалось, у брата он. Вы понимаете, сколько бед может наделать такой артефакт, не исполнив своё предназначение?

Катюша незаметно утёрла слезу рукавом и понимающе прикоснулась к рука Мастера.
– Значит, нужно вернуть его, – заключил Генри. – Но почему Годвин заставил тебя делать медведей?
– Не знаю, – признался Мастер. – Наверное, он надеется, что мне всей жизни не хватит выполнить этот заказ. Я боюсь, его разумом сейчас руководит эгрегор Цветка, который хочет рассорить их с Брунгильдой. И в то же время, боится вернуться ко мне.

Стоило Дэниро закончить эту фразу, палатка сотряслась от хлопанья огромных крыльев, снаружи послышался рокот опускающегося дракона:
– Арррррррр-гххххххх!!!
Переглянувшись, рыцарь и принцесса выбежали во двор.

* * *
– А ну разойдись, епидрёный хряп! – послышался знакомый бас. Пока Генри боролся с задетым рогами пологом палатки, Бронхильда успела спрыгнуть с присмиревшего дракона и одним своим грозным видом разметать плюшевых мишек по поляне. – Кто здесь за главного?
– Ну, я, – шагнул ей навстречу Дэниро, прикрываясь ладонью не то от яркого солнца, не то от сверхулётной крутоты.
– Что за балаган? Ты и есть тот Урфин, которого муженёк так боится? Погоди-ка… мы раньше не виделись?
Генри показалось, в голосе страхолюдины послышались нежные нотки. Дэниро-мастер смутился:
– Э-э-э… Нет, никогда.
«Конечно!» – подумал Генри – «Ведь до раздвоения Бронхильда была прекрасна, как цветок эдельвейса с парнасовых вершин».

– Тогда будем знакомы. Бронхильда.
– Дэ… ниро, – чуть не поперхнулся её собеседник, – Мастер.
– Так это всё-таки Вы! – расплылось в обаятельной улыбке лицо девушки, и она с хрустом заграбастала Мастера в объятья. – Я знала, я знала, что это Вы! Я никогда не ошибаюсь в людях! И вообще, никогда не ошибаюсь! Вы гений, гений, Гений!..
– Вы меня сейчас раз… давите… – прохрипел мужчина.
– Ой, извините. Совсем не умею рассчитывать силы. Их у меня многовато для такого хрупкого тела.
– Это точно.

Дальнейший план действий виделся несложным: нужно было вернуться в Годвилль, взять штурмом косую башню и стребовать с волшебника каменный цветок, попутно примирив его с супругой.
– И пора уже снять розовые очки, – веско заметила Бронхильда, с силой припечатав последние каблуком.

__________________
...и никаких шурупов!