Глава 1. Часть 5. Королевна

Факелы, много факелов, отовсюду льётся их золотой свет, освещая приемный зал Дворца Кирстуа. Фантазийное творение поколений мастеров, демонстрирующее их талант и величие клана. Полированные стены из черного базальта, густо декорированные изящной резьбой и панелями из переплетения дерева и серебристого металла. Поднимающийся от пола каменный стол, настолько монолитный и целостный, что я не сомневаюсь, что он неделимая часть породы, из которой состоит вся пещера. На равном расстоянии друг от друга по стенам находятся портреты: по одной стороне мужчин среднего возраста в богатых одеяниях, по другой – очаровательных дам, в одном и том же наряде, изобилующем паутиной и паучьей тематикой. Посмотрев в глубь зала – с трепетом узнаю одного из мужчин, это он, Кинзор первый. Увидев, что он находится где-то в середине зала, я мысленно присвистываю и думаю о том, что в этом зале скоплена наверняка вся история этого клана. Торжество нешуточное, ибо факелы, настоящие факелы, а не те, что издают люминесцентный голубой свет – стоят здесь очень дорого, используют их лишь по очень важным оказиям. Передо мной те же самые два монаха, при том же вооружении, но в более нарядных и расшитых рясах, на их пиках, тускло мерцающих в отсветах факелов, подняты знамена; богато расшитое серебром знамя клана и черное полотно, которое должно символизировать мой личный герб. Вообще-то это не совсем соответствовало этикету того времени, ибо каждый присутствующий должен был, помимо клановой принадлежности, иметь свой герб, но церемониймейстер, покопавшись в книгах, нашёл устои старых времен, по которым Дроу, связанные клятвой, или ушедшие в услужение другому клану, могли, кроме клановой символики, использовать черное полотно, дабы скрыть свой герб, что мог бы послужить причиной дуэли между его личными врагами и самим Дроу, который в данный момент был частью другого клана. Никому клановые войны, развязанные из-за подобного, не были нужны. Хотя духовники и запретили давать клятвы отречения от имени, (а слова «имя» и «герб» в языке Дроу имели общие корни), прошлое правило никто не отменял, посему оно могло быть применено и ко мне. В той, конечно, степени, в которой к человеку могут быть применены законы Дроу.
Ещё, после общения с церемониймейстером я понял, что монахи - это не только надежно, но и удобно – слугам на приёмах оружие носить не разрешалось, в то время как священнослужители, по общему договору духовников всех кланов, могут носить с собой предметы веры где угодно, пока они не прямо не мешают окружающим. Что поделаешь, если предметом их веры является оружие. Но так как на протяжении многих и многих поколений Священники меча ни разу, нигде не использовали предметов веры, кроме как для защиты, к ним относились более чем толерантно.
Итак, я продолжу описывать то великолепие, что я имел счастье лицезреть: за столом по обе стороны были все самые знатные члены клана, по правой стороне были видны группы Дроу-военных, чуть поодаль, с другой стороны, были представители духовенства. Места во главе стола были заняты Королевской семьей, рядом с которой находились двое монахов того же ордена, что и мои провожатые. Но мой взгляд привлекла группа людей, стоящих напротив – с другого конца стола. Они были одеты в простую одежду, похожую я изредка замечал на работавших вне замка Дроу; простые полотняные штаны, и серые рубахи из какой-то плотной ткани. Одежда дешевая, но очень опрятная и добротно сшитая, держались они с гордостью, но без надменности, и не оставались в стороне от дискуссий за столом с высокопоставленными особами, коих общение с простым народом, казалось, нисколько не смущало. Когда я спросил шепотом у церемониймейстера, что это за Дроу, он ответил, что это представители народа их клана, которые случайным образом выбираются из всех мужчин и женщин клана. Им отведено второе по статусу место за столом, находящееся напротив королевской четы, что дает им право напрямую общаться с правителем.
Приглядевшись, я успел заметить достаточно большую группу Дроу недалеко от королевской четы. Они были в одежде немного другого покроя, каждый со своими узорами на жакетах. За каждым из них стоял слуга, державший два знамени обладателя. Рядом с каждым личным слугой находился королевский слуга Кирстуа с белым полотном на штандарте – это, как оказалось, обозначает особый статус этих Дроу, как послов других кланов и их полную неприкосновенность. Среди них были послы от знати, от духовенства, и от народа в равном соотношении.

Когда, под стук каблуков, мы предстали перед собравшимися, я услышал глухой ропот, прошедший по залу. Некоторые из послов привстали, чтобы лучше разглядеть нового прибывшего под знамёнами Кирстуа. По мере нашего приближения ропот лишь увеличивался, многие заметили черное полотно, некоторые разглядели цвет моей кожи, некоторые предположили, что это шут, или актёр. Но когда моя внешность перестала вызывать сомнения, (а на Дроу я не походил ни чуточки, куда выше, шире в плечах, с русыми волосами, голубыми глазами и светлой кожей) – ропот и гомон очень быстро прервался. Зал затих. Первым по этикету слово взял церемониймейстер.
- Предназначенный. Гость клана Кирстуа.

И, выждав несколько секунд, чтобы все собравшиеся смогли осознать первые две фразы, коротко подытожил моё положение.

- Человек.

И тут, среди жителей мира, спрятанного под землёй, который видит пришельцев из верхнего мира от силы раз в несколько поколений, произошел взрыв. Забыв о нормах приличия, все стали активно принимать участие в бурном обсуждении моей скромной персоны. Я решил не позорить перед ними своей расы и постарался не выражать никаких эмоций. В общем и целом, гомон был положительным, всем было интересно узнать, откуда я, и как тут очутился. Лишь послы, среди которых были жрецы, ученые, и некоторые из военных, странно смотрели в мою сторону. Понять мысли последних было нетрудно, если кто-то из верхнего мира пробрался в их дом, значит, смогут и другие, а это чревато известными мне неприятностями. Но о чем думали остальные, я не мог догадаться.

Тогда слово взял Кинзор.

- Дорогие друзья и гости нашего клана, я хочу вам представить своего гостя и друга – он является Предназначенным, и прибыл сюда не из нашего мира, не по своему умыслу, но без злой воли. Это событие произошло недавно, но я считаю, что оно будет иметь глобальное значение для всех наших народов. Дабы не утруждать господ и дам моими рассуждениями, я прошу жрецов подойти ко мне, дабы объяснить им, а они уже донесут это до ваших ушей. А теперь пейте и веселитесь, ибо сегодня у нас будет двойной праздник: Титул Верховной правительницы Клана и Жрицы Лотх Королева Кирстуа передает своей дочери. И сегодня же, мы окажем уважение нашему другу. А пока – ешьте, пейте и веселитесь, дорогие гости.

Закончив, и оглядев всех присутствующих, которым начали подавать яства мириады внезапно появившихся слуг, Кинзор выразительно посмотрел на жрецов и сказал:

- Прошу вас, коллеги, нам нужно многое обсудить.

Окруженный свитой священнослужителей всех видов и мастей, он ушел в другую сторону зала, достаточно громко высказывая те же предположения и доказывая те же тезисы, что он говорил мне. Судя по всему, религиозная баталия затянется надолго, подумалось мне тогда.

Опущу все то, что происходило за столом, ибо это было одной из самых страшных пыток в моей жизни, без помощи церемониймейстера, который всегда ненавязчиво оказывался рядом, я, наверное, не смог бы даже покушать. Хочется, однако, отметить исключительную красоту преемницы престола. В длинном вечернем платье Арзелина смотрелась очень эффектно, и откровенно скучала. С фантазией у почти что королевы все было нормально, ибо в один из моментов, когда я с деланным спокойствием изображал вселенскую скуку на лице, мне в щёку прилетел маленький, но противный и липкий овощ. Я чуть не поперхнулся от неожиданности. По девичьему смеху было не трудно догадаться, кто это сделал. Слава богу, никто в горячке застолья не заметил, вот конфуз был бы.

Когда Кинзор с коллегами возвращался – они уже общались более спокойно, хотя какие-то противоречия между ними всё-таки были: некоторые ему возражали, а некоторые, судя по всему, поддерживали. В любом случае, после того как они разошлись по местам, все продолжалось в том же темпе. Ещё одним испытанием для меня были танцы, церемониймейстер показал мне один из самых простых. Отмечу отдельно – простых, по понятиям Дроу, для меня все эти па были... В общем, я попросил ему показать мне основные движения танца, где мужчин приглашали женщины, на всякий случай, ибо сам я никого приглашать не собирался ни в коем случае. Во время танцев я изображал активнейшую пищеварительную деятельность, удивляя жителей подземелий своим «аппетитом», но мне как всегда повезло, после того, как объявили тот самый злополучный танец, одна королевская особа не преминула воспользоваться случаем, чтобы в очередной раз поиздеваться над странником. Я конечно не танцор, но кое-что умею, однако в тот вечер я чувствовал себя медведем среди цапель. Во время танца, тем не менее, состоялся немаловажный разговор. Жаль, конечно, что внимание мое было притуплено вином, хорошей едой, и, признаться, самим объектом общения, иначе я бы придал ему более большое значение.

- Извини за шутку, просто ты так дулся, что мне казалось, сейчас лопнешь
- Да, в принципе, не проблема. Да кстати, поздравляю с праздником.
- Да какой там праздник? Думаешь, это так приятно быть королевой?

После этих слов Арзелина придала лицу слегка обиженный, почти детский вид ... Я почувствовал, что где-то в левой части груди у меня начинает откровенно покалывать. Но вида не подал. Подумаешь ...принцесса подземного народа темных эльфов... толи ещё будет ... влип иноземец – так держи марку.

- Вот такой вот, - сказал я, окинув взглядом помещение. В тронном зале, с кучей гостей, в пышной обстановке. Да и вообще, это предел мечтаний для очень многих.
- Эх, знал бы ты, странник, что это за гости. Ведь половина из них сваты. Мой отец железной рукой держит власть в наших краях, и пока он сам не решит, что я готова, я буду лишь номинальной правительницей, но стране в любом случае нужен верховный жрец. Отец мой не вечен, он это знает, это знаю я, и они, - она посмотрела в сторону гостей, - тоже это знают.
- Впрочем, это в порядке вещей в наших краях. А как все происходит у вас? - сказала Арзелина, мгновенно заинтересовавшись.
- Я... Я не знаю. Прости, я не помню... я ничего не помню.
- Вообще, вообще ничего?
- Да... извини.
- У нас есть поговорка, я попытаюсь перевести на Харди – «Забудешь всё ты, кроме дома».
- Не знаю... я помню только... только... Земля,- неожиданно произнёс я.
- Зе...м... ля..., - сказала Арзелина, словно пробуя на вкус каждую букву.
- Ты оттуда?
- Да... нет... не знаю...
- Хм, Земля... там твой дом?
- Наверное..., - сказал я, пребывая в смятении.
- Наверняка там осталась твоя семья, жена, дети ?... - произнесла Дроу, и почему-то мне показалось, что её голос слегка дрогнул при произнесении второго слова из перечисленных.
- Я не знаю, была ли она у меня... Прости, я ничего не помню.
- Врёшь, - весело сказала она, отдаляясь от меня в танце.
- Почему?.. Нет, не вру, - ответил я, следуя за ней.
- Ладно, посмотрим, - примирительно сказала Арзелина, делая очередной пируэт вокруг меня.
- Помимо прочего, отец сегодня вручит тебе знак принадлежности к клану. Это немалая честь, между прочим.
- И зачем это ему?
- По правде говоря, раз ты Предназначенный, и появился у нас, значит, наш клан был кем-то выбран для испытания. Это позволяет моему отцу с большей настойчивостью доказывать свою правоту в отношениях с соседями. К тому же, скоро к нам приедет какой-то древний маг, архи-жрец тьмы... Его появление ожидается где-то через полгода. Все жрецы его настолько опасаются, что даже от упоминания его имени старичков бросает в дрожь. Все кланы будут держать очень важный совет, а твоя принадлежность к нам официально – большой козырь. Хотя многие опасаются, что если ты останешься тут – это сможет привести к тому, что за тобой придут другие.
- Так вот почему меня так хорошо приняли... В принципе я не против отработать гостеприимство.
- Нет, нет, что ты! Нет, - испуганно сказала Дроу.
- О Мать-Лотх, конечно же, нет... мы в любом случае очень доброжелательны к иноземцам, коли такие доходят до нас, и мой отец действительно чувствует к тебе симпатию, человек. Просто он практичный и умный политик, и он не может не воспользоваться обстоятельствами. Но это не причина, ни в коем случае.
- Нда... да я в любом случае не в обиде.
- Нет, обиделся ты... вижу ведь, чувствую... я ведь тоже жрица, как и мать. Чувства мы читаем, как вы, люди – книги.
- Эхм... да?
- Да,- улыбнулась Арзелина, - ты мне тоже нравишься, а теперь идём к отцу, он, кажется, уже начинает церемонию.
- А... , - только и успел сказать я, как меня потянули к Кинзору Двадцатому, стоящему у торца стола.

- Итак, мои друзья, родичи, и уважаемые гости. Сегодня происходит важнейшее событие не только для нашего клана, но и для всех наших народов. Впервые за долгие-долгие годы мы лицезреем странника между мирами, пришедшего к нам от другой расы. Воистину, это великое событие, - сказал Кинзор, и многие из зала зааплодировали.
- Постойте, друзья, постойте, это ещё не всё. Мало того, наш гость, единственный из живых не Дроу, кто знает правдивую историю нашего народа. Его путь не связан с Силой тьмы, но и Свет в нем пока не проявился, а это главное. Кем бы он впоследствии не стал, где бы он ни был, я надеюсь, он не забудет нас, и поможет нам в итоге наладить взаимоотношения с себе подобными.

- Ай да Кинзор, ай да старый лис. Молодец, молодец, - с улыбкой подумал мне тогда. Но я вспомнил о том, где я и кого я перед собой вижу, и не почувствовал ни капли злобы.

- Я хочу предоставить тебе это, - сказал Кинзор, и ему подали бархатную подушку с ножнами в серебряной оправе.

Он приподнял на подушке ножны и извлек из них меч с серебристым лезвием. Я сразу же вспомнил про петли на поясе и понял для чего они. Меч не был богато украшен, как у вельмож, что я видел в зале, не было на нем и вычурной резьбы, это был просто меч. Прямой, с долом, длиной около 80 см. Ничего особенного, но я сразу понял, что мне дарят не игрушку или декоративное украшение, а настоящее оружие. Я решил, что он бывал в бою, была в нем какая-то сила, которая заставляла поверить в то, что это оружие берет эффективностью, а не красотой.

Кинзор взял меч двумя руками и протянул мне.

Я потянулся к мечу.

И вдруг почувствовал укол в области шеи, пощупал, и вырвал маленькую стрелу. По шее тонкой струйкой потекла кровь, я схватил меч, и, развернувшись в сторону опасности, выставил его перед собой. В тот же миг ноги мои подкосились. Все последующее произошло в доли секунды до того, как я упал в руки слуг.

Миг первый.

Один из жрецов выпускает спрятанный в рукаве арбалет и, схватившись за меч, взлетает на стол. В то же самое время Кинзор разворачивается в его сторону, мелькают четыре *тени*, две из них мои, две - королевы - в дело вступают монахи, прикрывая нас полукругом.

Миг второй.

Помощник стрелявшего в меня жреца, с невиданной скоростью прыгает на несколько метров вверх, замахиваясь мечом на Кинзора. Не успевает он пролететь и половины прыжка, как в воздухе на полметра выше оказывается монах. Удар пики, протыкающий насквозь предателя – и на каменный пол падает уже труп.

Отвлекающий маневр удался менее чем на четверть. На атаку с фланга отреагировал лишь крайний монах, остальные три пикинера смотрели в сторону жреца.

И он уже летит в прыжке в нашу сторону, обнажив меч.

Кинзор что-то шепчет.


Миг третий.

Навстречу летящему в прыжке жрецу, рассекая воздух, летит пика со штандартом. Опытный, даже по меркам Дроу, мечник сбивает наконечник со штандартом, мешающим обзору - прямо в полёте. И видит, что все три монаха за время полёта копья передвинулись на 2 метра ближе к нему. Тот, чья пика осталась в остывающем теле, бросает в жреца кинжал.

Арзелина бросается в мою сторону, или сторону отца?

Кинзор поднимает руки.


Миг четвертый.


Кинжал входит жрецу в грудь, и он теряет контроль. Две пики монахов входят ему под ключицы, третий служитель Вакруа, стоящий посередине, наносит замысловатый удар. Он складывает руки крестом, правую сверху левой и тянется к ножнам, висящим на бедрах. Доставая правой рукой левый меч, он сразу же почти вертикально замахивается с большой амплитудой, от левого плеча. Правый же меч, в левой руке уходит влево для одновременного удара. Первый удар сверху отрубает жрецу руку, второй нанесённый в горизонтальной плоскости разрубает ему левое бедро.
Монахи не доставая пик из его тела - бросают жреца в сторону и держат прижатым к земле, пока их товарищ за несколько секунд отрубает оставшиеся конечности горе-убийце. Четвертый монах в это время прикрывает первых трёх.

Кинзор опускает руки, делая волну в зале.

Волна, начинающаяся сразу за монахами, с ревущим грохотом десяти ураганов сносит всех посетителей в край зала в беспорядочном нагромождении блюд, тел, утвари.

Арзелина добегает и смотрит, что случилось со мной. Хех, со мной всё-таки...
Я падаю на руки к слуге.

Лицо Арзелины превращается в каменную маску, она решительным шагом идёт к жрецу, из обрубков его туловища толчками выплескивается кровь, образующая уже немаленькую лужу вокруг тела.
Арзелина подошла к полумертвому соплеменнику.., мазнула тремя пальцами по его крови на полу, и провела по своему прекрасному лицу. Схватила умирающего жреца за горло и, шепча что-то, смотрела ему в глаза, пока тело не перестало трястись в предсмертных судорогах. Судя по ужасу в глазах слуг, то, что она сделала, было страшнее отрубленных конечностей и смерти от потери крови.

Даже при таких обстоятельствах она была крайне красивой. Я опять не могу двигаться, как знакомо... интересно, в этот раз я умираю по настоящему?

Меня берут на руки... куда то несут... Кто-то зовёт лекаря…

Яркий свет, я вновь вижу лицо Арзелины, кажется, она что-то говорит мне, но я уже не слышу её. Ну вот, слёзы... ну, чего ты плачешь?.. Не пристало тебе, королевна. Не слышу... прости, и ответить не могу ...что поделаешь...

Мои веки наливаются свинцом, вокруг меня ещё суетятся, но я уже лечу... лечу на крыльях того же сокола, чьими глазами видел живую историю Дроу. И чей-то мягкий голос начинает ласково напевать мне на ухо ...

Я пел о богах, и пел о героях, о звоне клинков, и кровавых битвах;
Покуда сокол мой был со мною, мне клекот его заменял молитвы.
Но вот уже год, как он улетел - его унесла колдовская метель,
Милого друга похитила вьюга, пришедшая из далеких земель.
И сам не свой я с этих пор, и плачут, плачут в небе чайки;
В тумане различит мой взор лишь очи цвета горечавки;
Ах, видеть бы мне глазами сокола, и в воздух бы мне на крыльях сокола,
В той чужой соколиной стране, да не во сне, а где-то около:

Стань моей душою, птица, дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полет мне снится - холодные фьорды, миля за милей;
Шелком - твои рукава, королевна, белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был, а если и был, то себе на горе;
Если б вспомнить, что случилось не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист, и нет моей душе покоя;
Ты платишь за песню полной луною, как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета:

Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье,
Полетим с тобой в ненастье - тонок лед твоих запястий;
Шелком - твои рукава, королевна, златом-серебром - вышиты перья;
Я смеюсь и взмываю в небо, я и сам в себя не верю:

Подойди ко мне поближе, дай коснуться оперенья,
Каждую ночь я горы вижу, каждое утро теряю зренье;
Шелком - твои рукава, королевна, ясным месяцем - вышито небо,
Унеси и меня, ветер северный, в те края, где боль и небыль;
Как больно знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Время не остановилось, чтоб в окно взглянуть резное;
О тебе, моя радость, я мечтал ночами, но ты печали плащом одета,
Я, конечно, еще спою на прощанье, но покину твой дом - с лучом рассвета.

Где-то бродят твои сны, королевна;
Далеко ли до весны в травах древних...
Только повторять осталось - пара слов, какая малость -
Просыпайся, королевна, надевай-ка оперенье...

Мне ль не знать, что все случилось не с тобой и не со мною,
Сердце ранит твоя милость, как стрела над тетивою;
Ты платишь - за песню луною, как иные платят монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...
Ты платишь - за песню луною, как иные - монетой,
Я отдал бы все, чтобы быть с тобою, но, может, тебя и на свете нету...

Песнь- (С) Мельница - Королевна.